Покровский вестник, № 5-6 (108), май-июнь 2019 г.
Теперь, на наш взгляд, будет уместно рассказать об о. Серафиме (Чибисове).
Родился Сергей Владимирович Чибисов в 1900 году, в состоятельной многодетной семье, которая проживала в Москве, в собственном доме на Шаболовке. Кроме него у родителей еще было три дочери и два сына. У отца был свой завод, который он вовремя сумел продать, тем самым избавив семью от репрессий. После окончания гимназии Сергей Владимирович одновременно занимался в университете на физико-математическом факультете и в консерватории по классу фортепиано. Однако в связи с призывом в армию (служил в Москве и продолжал учебу), должен был оставить консерваторию. Во второй половине 1920-х годов Сергей Владимирович с двумя сестрами занимали две смежные комнаты во втором этаже игуменского корпуса с отдельным входом со стороны Троицкого собора. Их выселили из родительского дома на Шаболовке и поселили в Даниловом монастыре. (Тогда монастырь еще существовал, но у него отбирали корпуса и поселяли в них мирских. В то время родителей уже не было в живых, а старшие сестра и два брата жили своими семьями). В Даниловом монастыре Сергей Владимирович сближается с отцом Тихоном (Баляевым) и становится его духовным сыном. Но скоро монастырь закрывают и почти всех монахов ссылают. На территории обители размещают детскую колонию, и будущего о. Серафима с убогой сестрой Зинаидой переселяют в двухэтажный дом напротив Уголка Дурова, бывший корпус разогнанной женской об-щины. По Божьему промыслу, именно ему, аскету в миру, дают комнату на месте алтаря бывшей домовой церкви общины. Комната сестры располагалась рядом.
Перед Великой Отечественной войной Сергей Владимирович защищает докторскую диссертацию (ему не было тогда и сорока лет), а с началом войны под его руководством ведется научная разработка противотанковой обороны. Его имя навечно заносится в списки Тамбовского танкового училища. Все эти годы Сергей Владимирович ведет жизнь сугубо монашескую. Дома вычитывает все службы по служебной Минее, полный годовой круг, которой ему с трудом достала схимонахиня Анна (Теплякова) по его просьбе у знакомых монахинь. Сергей Владимирович, занимая большой служебный пост в военной академии (Военно-инженерная академия им. Куйбышева. Будучи доктором физико-математических
наук, Сергей Владимирович долгие годы возглавлял кафедру механики этой академии), регулярно посещал храм. Жили они с сестрой очень и очень скромно. Все средства уходили на вспоможение вернувшимся из ссылок монахам и монахиням. В конце 1940-х годов этот тайный подвижник неожиданно передает схимонахине Анне (Тепляковой) благословение от отца Тихона (Баляева) и сообщает, что батюшка уже восемь лет живет в затворе в г. Харькове и что он, Сергей Владимирович, постоянно посещает его.
В период времени примерно с начала 1940-х по 1997 г. там находилось монашеское сестричество под окормлением архимандрита Парфения, затем – архимандрита Тихона (Баляева), а после него – схиархимандрита Иоанна (Маслова) и схиигуменьи Феодосии (Титовой), прибывшей из монастыря в честь Рождества Пресвятой Богородицы г. Белгорода.
Все эти годы Сергей Владимирович материально поддерживал эту общину. Пятидесяти лет от роду, в 1950 году от отца Тихона он принимает монашеский постриг с именем Серафима в память Саровского подвижника. А в 1952 году отец Тихон-затворник умирает, и
все принадлежащие ему вещи сестры общины передают его духовному сыну, монаху Серафиму (Чибисову). Общину он по-прежнему поддерживал материально. После смерти отца Тихона Сергей Владимирович, будучи сам к тому времени духовно зрелым подвижником (он прекрасно знал святоотеческую и житийную литературу, что всегда бывало основной темой его интересов и разговоров, и опытно проходил это), тем не менее, не желая жить по своей воле, избирает себе духовным руководителем протоиерея Тихона Пелиха, настоятеля Ильинской церкви в Сергиевом Посаде. Его сестра Зинаида Владимировна рассказывала, что одно время Сергей Владимирович желал иметь пианино, но не получил на это благословения. (Но музыку классическую слушал, очень любил Третий концерт для фортепиано с оркестром С. В. Рахманинова. Хорошо знал классическую литературу, в том числе древнегреческую, которую читал в подлиннике. Знал несколько европейских языков, изучал их еще в гимназии).
В жизни Сергей Владимирович был общительным, словоохотливым, легко находил нужные слова в разговоре с людьми любого уровня развития. Всегда был бодрым, благодушным, приветливым. Он и в последние годы жизни никак не выглядел стариком. В молодости занимался спортом, много путешествовал по Кавказу, пешком прошел по Военно-грузинской дороге. Бывал в Сарове, Дивееве. Но в зрелые годы уже никуда не выезжал. Лишь однажды, уже после смерти отца Тихона, скорее всего, в поисках духовника, посетил Псково-Печерский монастырь (Пюхтицы). Пока была жива Зинаида Владимировна (11956), о. Серафим снимал на лето дачу в Подмосковье. Работал он до 75-ти лет по благословению, ибо, как и прежде, помогал малоимущим. На себя же, по сохранившимся его экономным подсчетам за несколько лет, тратил по 28 руб. (на питание) при относительно большой тогда пенсии в 200 руб-лей. Выйдя на пенсию, ежедневно бывал за Литургией в церкви Святителя Николая в Кузнецах, молился в алтаре. Последние 30 лет жил рядом с академией, где и работал, в Подколокольном переулке, с соседкой, которая, не понимая его жизни, после его смерти сетовала на то, что Сергей Владимирович был очень скуп и плохо питался, а то бы еще пожил.
В его комнате была самая простая мебель, плотные шторы. Вдоль двух стен – шкафы с книгами, посередине письменный стол, напротив дивана, в красном углу, не большой двухстворчатый книжный шкаф с иконами, лампадами, святыней. У него был целый ларец-мощевик с многочисленными частицами мощей. Шкафчик на случай прихода сослуживцев закрывался. Такой же шкафчик с иконами стоял и в комнате Зинаиды Владимировны, которая служила им столовой. Как-то Сергей Владимирович, улыбаясь, рассказал, что при очередном медицинском осмотре врач, увидев кожу на его коленях, загрубевшую от коленопреклоненных молитв, поставила диагноз: псориаз.
Знали ли сослуживцы о его сокровенной жизни? Очевидно, догадывались. Однажды на вопрос: «Как поживаете?», Сергей Владимирович получил ответ: «Вашими молитвами».
В храме Святителя Николая в Кузнецах была алтарница Клавдия, хорошо знавшая тайного монаха Серафима. Она рассказывала: «Да разве к нему подойдешь?! Стоит ему прийти, как его сейчас же окружают алтарники, псаломщики, певчие – все молодые, вновь пришедшие в церковь люди – и засыпают вопросами». А говорить с Сергеем Владимировичем можно было на любые темы. Он был широко образованным человеком. Единственно, наверное, только политика, поскольку она не касалась Церкви, мало его интересовала.
Неоднократно знакомый архиерей предлагал ему принять священный сан, но он каждый раз отказывался, считая себя недостойным. Очевидно, и от духовника не было благословения. Хотя и постриг Сергея Владимировича оставался тайной…
27 мая 1980 года, в возрасте восьмидесяти лег, после трехдневной болезни отошел ко Господу Сергей Владимирович Чибисов, один из тех тихих и незаметных миру подвижников духа, которыми даже в период жесточайших гонений не оскудевала Москва.
Отпевали Сергея Владимировича Чибисова в церкви Святителя Николая в Кузнецах как раба Божия Сергия, но видно было, как уста священника тихо произносили имя монаха Серафима, а в гробу под телом усопшего лежала монашеская одежда. Похоронен Сергей Владимирович на Даниловском кладбище среди родных. На могиле – скромный гранитный памятник с крестом. После смерти Сергея Владимировича, когда его основное книжное наследие было разобрано родственниками и батюшками, среди никому уже не нужных разрозненных книг и бумаг нашлось несколько общих тетрадей, исписанных простым карандашом непонятным почерком, с пометками дат, в виде дневниковых записей. Лишь отдельные, с трудом прочитанные строки навели на мысль, что это, возможно, записи отца Тихона-затворника. Впоследствии это предположение подтвердилось. Эти записи вместе с расшифрованным текстом были переданы в музей Данилова монастыря.
Сергей Владимирович Чибисов – один из тех, кто в юности воспринял высокий духовный настрой и пронес его через всю свою долгую жизнь в тяжелейшее время активного богоборчества. Вот почему, вспоминая затворника отца Тихона (Баляева), нельзя умолчать о его духовном последователе, сохранившем для нас это духовное наследство.