Покровский вестник, № 3-4 (107), март-апрель 2019 г.
—————- Подвижники Слобожанского края —————-
Продолжая знакомить вас, дорогие наши читатели, с выдающимися личностями, ревностными христианами – подвижниками нашего Слобожанского края, в этом, постовом номере «Покровского вестника», мы хотим рассказать о незаурядной личности архимандрита Тихона Баляева – последнего настоятеля Данилова монастыря в Москве, непостижимым промыслом Божиим оказавшегося сначала в числе братии Глинской пуcтыни, а затем ставшего харьковским затворником.
(Песнопения Триоди Постной)
Архимандрит Тихон (Сергей Георгиевич Баляев) родился в 1895 г. в городе Симбирске в семье протоиерея Георгия. Вместе со своими братьями он воспитывался в духе православной веры и истинного благочестия. Поэтому не удивительно, что Сергей по окончании начального образования поступил в Духовную семинарию в городе Симбирске. Учился хорошо, но, постигая базовые азы схоластики, он уже тогда тяготел к исихазму. По окончании Симбирской Духовной семинарии в 1914 году Сергей Баляев поступил в Московскую Духовную Академию. 1914 год – время очень тревожное для страны. Тем не менее, это были годы, когда еще можно было успеть получить духовное образование, позволить себе потратить драгоценное время на академическое обучение и он, Божьей милостью, этим воспользовался. Революция, свершившаяся в стране, помешала продолжить образование. Красный террор нес хаос и разрушение. Как-то нужно было выживать. И особо выбирать не приходилось. Поэтому автобиография Сергея отображает следующие скупые сведения о его жизни. После учебы в МДА он работал домашним учителем, потом переписчиком-машинистом военкомата в г. Ачинске Красноярского края, делопроизводителем Отделения снабжения Енисейского округа в г. Ачинске, несколько месяцев даже был помощником секретаря Нарсуда. И только с 1925 года ему посчастливилось стать послушником Московского Данилова монастыря. С этого времени молодой послушник получил возможность всецело посвятить всего себя тому, к чему многие годы стремилась его душа. В 1928 году он был рукоположен в иеродиакона, в 1929 – в иеромонаха. 
С этого момента иеромонах Тихон получил возможность максимально приблизиться к возлюбленному всем сердцем Господу: приносить в алтаре БЕЗКРОВНУЮ ЖЕРТВУ, держа в своих руках САМОЕ ЧЕСТНОЕ ТЕЛО И САМУЮ ЧЕСТНУЮ КРОВЬ ГОСПОДА НАШЕГО ИИСУСА ХРИСТА; в Таинстве Исповеди быть посредником между Богом и богомольцами, быть пастырем и нести им евангельскую проповедь.
Конец 20-х – время, когда гонение на Святую Православную Церковь только набирало силу,
и каждому священнослужителю было понятно – вступив на этот путь, тем самым каждый из них подписал себе смертный приговор. Не всех из служителей Церкви уничтожили, но, безусловно, каждый из них в своем сердце переступил этот рубеж. После ареста наместника
архимандрита Стефана (Сафонова) осенью 1929 года братия Данилова монастыря избирает иеромонаха Тихона старшим, и он становится наместником Данилова монастыря. Настоятель, архиепископ Феодор (Поздеевский), в то время находился в ссылке, вероятно, в
г. Орске Оренбургской губернии, однако он руководил жизнью братии через своих наместников, и ничто в обители не совершалось без его благословения. Для того, чтобы получить благословение от своего архиепископа и утверждение в должности наместника о. Тихон поехал к нему в ссылку, где владыка Феодор и возвел 34-летнего иеромонаха Тихона в сан архимандрита. Какая это была встреча! Каждое мгновение, которое было драгоценно, они использовали насколько это только было возможно: и молитва, и наставления младшему брату, и прощание навсегда… ведь больше они никогда уже не встретились. Прихожане Данилова монастыря вспоминали, что после встречи с архиепископом Феодором о. Тихон вернулся скорбным. Отец Тихон был всегда серьезным, сосредоточенным. Наверное, правильнее было бы назвать это состояние: «он был осознанным»! Поэтому аскеза, стремление строго следовать святоотеческому учению и тяга к уединению были отличительными чертами его личности. Об этом же свидетельствует и его духовный дневник более поздних лет. Отец Тихон имел художественное дарование, был хорошим скульптором. Иногда, ему случалось проводить краткие часы за работой скульптора. Несомненно, как и святые отцы во время простого рукоделия – плетения корзин или лепки горшков – творил Иисусову молитву. В музее Данилова монастыря до сих пор хранится несколько его работ. Как вспоминали некоторые прихожане, 24 сентября 1930 года, во время всенощной накануне празднования преподобному Сергию Радонежскому, архимандрит Тихон возглавил праздничное шествие с перенесением мощей благоверного князя Даниила из храма Святых Отцов Семи Вселенских Соборов (Покровского, как именовали его власти) в приходскую церковь Воскресения Словущего, что на территории Данилова монастыря. Этого было достаточно, чтобы богоборческая власть не оставила без наказания ревностных христиан. Вскоре у даниловской общины были отобраны ключи от последнего действующего монастырского храма, а наместника, архимандрита Тихона (Баляева) арестовали (по другим данным арест произошел 28 октября 1929 года). После трехнедельного тюремного заключения он был сослан в Уфу. Далекий зимний уголок. Холодно, голодно, малолюдно. Но для истинного христианина, у которого в сердце пламенеет любовью ко Спасителю, – это вожделенное уединение со Христом. Землянка, в которой довелось жить батюшке Тихону, стала первым местом его затворничества. Перед войной о. Тихон проживал в г. Верее под Москвой. В 1937 году власти, видимо, не смогли его найти, хотя знали о его связях с даниловской братией и архиепископом Феодором, осужденными по делу об «Иноческом братстве князя Даниила». В начале войны вместе с архимандритом Данилова монастыря и своим соучеником по Московской Духовной Академии о. Серафимом (Климковым) о. Тихон поехал на его родину, во Львов, и до окончания войны оставался на Западной Украине. Позже Архимандрит Тихон вернулся в Россию. В одном из писем о. Тихон рассказывает, что однажды (еще до поступления в Глинскую пустынь) он тяжело заболел и был близок к смерти. Тогда он дал обет Богу, что, если Господь сохранит ему жизнь, остальное время жизни посвятить уединению и покаянию. Этот обет он по мере сил и исполнил. 
Предположительно в 1944 году родному брату архимандрита Тихона (Баляева) была присуждена премия за работу скульптора, и он приехал для этого в г. Киев. Однако его убили и ограбили. Поэтому о. Тихон «сорвался» из Москвы, примчался в Киев, разыскал тело брата, отпел и похоронил его. Но в дороге у него украли документы, и он пошел к Киевскому митрополиту Иоанну за помощью в восстановлении документов. Митрополит Иоанн отказал в выдаче дубликата, так как никто не мог подтвердить личность архимандрита Тихона. И в Москву был направлен запрос о подтверждении личности архимандрита, а его самого было направлено в Глинскую пустынь до решения вопроса с документами.
В это время в Харькове осиротела монашеская община (находилась в частной усадьбе, на Холодной горе), которую окормлял архимандрит Парфений, а потом он умер в 1942 году.
И его духовная дочь, схимонахиня Феодосия, руководившая сестрами, слезно молилась, чтобы Господь послал им наставника. Однажды во время такой молитвы ей явился батюшка. Ничего не говорил, просто явился…. А когда матушка Феодосия очередной раз приехала в Глинскую пустынь и была в храме, – увидела, что из алтаря выходит батюшка, которого она видела на молитве. Тогда она предложила архимандриту Тихону переехать в Харьков. Батюшка согласился, но только при условии, если ему обеспечат полный затвор. Так и случилось. В 1946 году о. Тихон приехал в Харьков, пошел на прием к правящему архиерею, а тогда это был митрополит Стефан (Проценко), и взял у него благословение на затворничество. Так и прожил архимандрит Тихон (Баляев) в Харькове, в полном затворе десять лет: с 1946 по 1956 год. Ответ на запрос из Москвы о подтверждении его личности пришел уже в Харьков. 
Поселился он тогда в маленькой хибарке, отдельно стоящей на подворье, где жили монахини. Один раз в день, в 16 часов ему приносили скромную еду. Сестры измельчали крупный антрацит, чтобы батюшка мог топить печку, которая горела практически неделю подряд. По вечерам, когда он молился, за окном было слышно рыдание. Литургию батюшка служил только два раза в год. Для этого он ходил в домик на улице Менделеева. Сестры его сопровождали. Служил он один. Однажды, когда монахини сопровождали его на литургию, было еще темно, шел дождь, дорогу всю развезло. Когда зашли в дом, где была маленькая домовая церковь, увидели, что у всех ноги мокрые и в грязи, а у отца Тихона – сухие.
Также не однажды бывало, что во время молитвы, в едва приоткрытую дверь, было видно, что он парит (ногами не прикасается к полу и окутан неземным сиянием. Через некоторое время его пребывания в Харькове даниловские прихожане вскоре узнали о его местопребывании и наладили с ним связь, хотя о.Тихон весьма ограничивал общение, боясь нарушить свое уединение и злоупотребить гостеприимством тех, кто принял его ради Бога. Изредка они навещали своего наставника. Иногда по праздникам отец Тихон выходил к сестрам, чтобы преподать им слово наставления. Но НИКОГДА не наставлял от себя. Читал авву Дорофея или других святых отцов. После Пасхи 1956 года отец Тихон заболел. 
У него был рак горла. Болезнь свою он принимал со смирением и с мужеством терпел боль. К нему приходил схиигумен Андрей из Благовещенского собора, чтобы исповедать и причастить его и очень о нем скорбел. 11 июля 1956 года архимандрит Тихон отошел ко Господу.
На похороны приехал его родной брат, Сергей Владимирович Чибисов (духовный его сын и тайный монах Серафим) и монахиня Параскева. Отпевание отца Тихона происходило в Озерянской церкви, что на Холодной горе. Церемония была очень скромной, ведь никто так и не узнал, что в маленькой хибарке на территории монашеской общины целых десять лет в полном затворе подвизался такой великий подвижник благочестия – архимандрит Тихон (Баляев).
Те, кому посчастливилось знать батюшку Тихона в эти годы, почитали его как истинного подвижника и молитвенника. Похоронен был архимандрит Тихон Баляев в Харькове на кладбище на Залютино. За его могилой ухаживали монахини сестричества при церкви в честь иконы Божией Матери Озерянской на Холодной гор и те, кому Господь даровал возможность узнать о нем много лет спустя.