Мы, миряне, молимся вместе с нашим духовенством, но в этом единстве ощущаем и некоторое разграничение на «клир» и «мир». Так устроил Бог, тут не с чем спорить.

Начало этого размежевания прослеживается еще в Священном Писании, где сказано, что в первых христианских общинах существовали особые группы верующих: епископы, пресвитеры, диаконы. На данное служение христиане специально выбирались и поставлялись через рукоположение.

Но стоит заметить, что в первые века христианства грань между духовенством и мирянами не была столь явной, как теперь. Помимо епископства, пресвитерства, диаконства существовали и другие церковные служения, которые несли обычные верующие – как мужчины, так и женщины. Вообще миряне в древней Церкви были очень активными.

Интересно, что в перечне древнехристианских служений, которые перечисляет апостол Павел в одном из писем, священническое послушание стоит в одном ряду со служениями мирян.

«И как, по данной нам благодати, имеем различные дарования, то, имеешь ли пророчество – пророчествуй по мере веры; имеешь ли служение – пребывай в служении; учитель ли – в учении; увещатель ли – увещевай; раздаватель ли – раздавай в простоте; начальник ли – начальствуй с усердием; благотворитель ли – благотвори с радушием» (Рим.12,6-8).

Обратим внимание на слово «начальник». Так написано в синодальном переводе, но греческое слово «проистаменос» переводится на современный русский как «предстоящий», «тот, кто стоит впереди». Святитель Феофан Затворник, толкуя данное место, считает, что речь идет о предстоятеле общины – т.е. о священнике, быть может, епископе. Итак, если священник стоит в одном списке среди мирян – учителей, увещателей, раздавателей, благотворителей – значит, обычные христиане первого века были не менее активны в Церкви, чем священники. У каждого члена общины было какое-то свое служение.

Сегодня мы живем в обществе потребления. У нас сложилось потребительское отношение ко всему – в том числе и к Церкви. Мы привыкли только брать, брать, брать. Мы годами ходим в храм, участвуем в таинствах, наслаждаемся богослужением, слушаем проповеди…

Как редко в нас просыпается мысль: а что я делаю для Господа, для общины? Должен ли я не только брать, но и отдавать?

Почему-то у нас не формируется сознание служителя – то сознание, которое было так характерно для христиан апостольских времен.

Например, батюшка объявляет после службы о готовящемся субботнике. Из 200 человек общины приходят… двое. На следующий день, в воскресенье, на службе снова стоят 200! И как-будто все – примерные христиане. Ставят свечки, крестятся, кланяются… Конечно, на ситуацию влияет и авторитет самого священника, но разговор сейчас о другом: о желании как-то послужить в Церкви.

Или, например, на столичных катехизаторских курсах открывается новый годовой цикл занятий по «Внутреннему миссионерству». Цель лекций – воспитать приходского катехизатора, который мог бы помогать священнику в просветительской приходской работе. Народ на лекции приходит, и даже в большом количестве. Но преподавателю со временем становится ясно: никаких приходских катехизаторов Церковь не получит. Люди просто пришли послушать певца с приятным голосом (см.Иез.33,32). «Не смогу», «не умею», «я недостоин», «это не мое», «а почему я», «пока еще не готов» – в сумме все эти отговорки дают на выходе нулевой процент. Пришли, послушали, ушли. Пришли, приобрели знания – потом сами забыли, и никому не отдали. Опять же – потребительское сознание.

Кстати, еще насчет курсов. Если посчитать, сколько в том же Киеве те или иные курсы в год выпускают студентов (очевидно, более 100), то возникает вопрос: куда они все деваются потом? Создается впечатление, что их массово вывозят в какие-то резервации. Почему-то они не остаются работать в Церкви. Получается, что Церковь дает им знания, которые… пропадают, что ли. Как-то не собирается у нас армия приходских катехизаторов, проповедников, миссионеров, публицистов, апологетов. Почему? Знаний нет? Знания даны. Тогда почему? Потому что у нас потребительское сознание, мы не настроены служить для Церкви.

Миросозерцание служителя нужно воспитывать, оно не родится само. Конечно же, в этом воспитании никто не способен сделать так много, как священник. Вспоминается один замечательный киевский пастырь, который много лет проповедовал людям идеи служения Церкви, и сам показывал яркий пример такой самоотдачи. Со временем прихожане стали просыпаться и включаться в приходскую работу. Этот пастырь воспитал сознание служителей, и люди вышли на качественно иной уровень христианской жизни. Но увы – как мало таких священников!

В некоторых храмах соседнего государства вполне успешно работает такая инициатива: в храме лежит специальная «книга» просьб и предложений для членов общины. На стенде прикреплены два больших блокнота, один озаглавлен: «Что я могу сделать», а другой: «В чем я нуждаюсь».

В первом блокноте, к примеру, некая студентка предлагает несколько часов своего времени, чтобы поухаживать за одинокой бабушкой. Во втором блокноте многодетная мама просит кого-нибудь из грамотных прихожан помочь ее сыну с математикой, чтобы не нанимать дорогого репетитора. Как прекрасно! Это и есть настоящая общинная жизнь, а не просто «приход» – пришли, помолились, ушли. Здесь уже чувствуется подлинное христианство, та самая помощь ближним, которую ищут многие из нас. Вопрос: кто же нам мешает сделать так во всех храмах?

Что у нас? Какая ситуация в целом? 

Когда на Украину пришли всем известные беды, оказалось, что у нас нет мирянских церковных организаций, способных отражать информационную атаку на Церковь и охранять храмы от захватов; почти нет проповедников и публицистов, готовых защищать истину в печати и в устном общении. Зато есть вялость, пассивность и непривычность быстро решать и делать. Да, существует несколько центров молодежной активности (вроде Ионинского монастыря или общины храмов прп.Агапита Печерского и свт.Луки Крымского) – но их все равно мало, и в целом время сильно упущено. Нам нужно очень быстро просыпаться, чтобы выжить. Почему-то враги Церкви порой оказываются гораздо активнее в своей войне против Бога, чем мы в защите нашей веры и святынь.

Мы помним, что в XVII-XVIII веках, во времена, когда Православная Церковь подвергалась значительному давлению государства (Польши), именно объединения мирян, которые назывались Православными братствами, помогли выстоять Православной Церкви в борьбе против окатоличивания. И историческая роль этих братств была не только в защите православия, но и в значительной мере в просвещении и миссионерстве.

Апостолат мирян – это взгляд в будущее и решение проблем настоящего. Волонтерство, проповедь, катехизация, апологетика, миссионерство, и вообще всякий труд руками и головой ожидают всякого человека, пришедшего в Церковь. Служить друг другу «каждый тем даром, какой получил» (1Пет.4,10); быть в храме не просто прихожанами, но членами общины; найти смысл жизни в отдавании, а не только в приобретении; победить сознание потребителя и стать служителем Божиим – это Православие будущего, христианство XXI века. Скорее всего, иных вариантов у нас просто нет, если только мы хотим сохранить драгоценный дар веры и передать его нашим потомкам.

 20 августа 2018, 11:32

По материалам сайта 

Союз православных журналистов – http://spzh.news