Евангельские чтения. Литургия 16 декабря 2018 года.

Евангелие от Луки 18:18-27 (зачало 91)

 

Стих 18:18

И вопроси́ его́ нѣ́кiй кня́зь, глаго́ля: учи́телю благі́й, что́ сотвори́въ, живо́тъ вѣ́чный наслѣ́дствую?
И спросил Его некто из начальствующих: Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?

Толкование блаженного Феофилакта Болгарского
Этот человек подошел не с целью искушать Христа, но с целью получить наставление, так как жаждал жизни вечной.
Толковая Библия А.П. Лопухина
В этом и следующем стихах у Матфея огромная масса разночтений.
Правильным признается у Матфея такое чтение: «Учитель! Что доброе сделаю» и т.д.
Матфей называет подошедшего «юношей» (νεανίσκος) не здесь, а в стихах 20 и 22. Слово это, несомненно, указывает на молодость.
У Марка подошедший не называется ни юношей, ни каким-либо другим наименованием;
из слов (Мк. 10:20) и (Лк. 18:21) нельзя заключать, что он был молод. У Луки он называется ἄρχων – начальник, но над чем – неизвестно. Слово это встречается много раз в Новом Завете. Некоторые считали подошедшего к Христу одним из начальников иерусалимского Синедриона и даже отождествляли его с Лазарем, которого воскресил Христос. Самое вероятное мнение, что юноша был просто одним из начальников местной синагоги (Слово «архонт» зачастую обозначает просто члена муниципалитета из числа богатейших жителей города. – Прим. ред.).
Слова юноши, которые как нельзя лучше подходят к личности Христа, Его учению и деятельности («Учитель», «доброе», «вечная жизнь», а у Марка и Луки прибавка Учитель «благий»), показывают, что юноша, если прежде не знал Христа лично, то, по крайней мере, достаточно наслышан о Нем, чтобы обратиться с такой необыкновенной просьбой. «Это, – говорит Цан, – не был вопрос человека, раздраженного своей греховностью и нравственным бессилием в своих стремлениях к достижению святости, но вопрос такого человека, которого не удовлетворяли требования других учителей относительно благочестия и нравственного поведения. Напротив, Иисус произвел на него впечатление, и он возымел к Нему доверие, что Он возвысит Своих учеников над неудовлетворительной массой дотоле существовавшего иудейского благочестия (Мф. 5:20)».
Толкование святителя Иоанна Златоуста

Некоторые обвиняют этого юношу в том, будто он подошел к Иисусу с хитростью и лукавством, и притом с намерением искусить Его; но я скорее согласен назвать его сребролюбцем и невольником богатства, так как в этом же самом и Христос изобличил его. Укорять же юношу в лукавстве я отнюдь не намерен: не безопасно быть судиею того, чего мы не знаем, и особенно судиею — обличителем. Да и Марк отдалил такое подозрение, когда сказал об нем:
“притек и поклонся на колену, вопрошаше Его”;
и еще:
“Иисус же воззрев нань, возлюби его” (Мк. 10:17, 21).
Отсюда видно, как велика власть богатства. Хотя бы мы в остальных отношениях и были добродетельны, богатство истребляет все эти добродетели. Вот почему и Павел справедливо назвал его корнем всех зол:
“корень бо всем злым сребролюбие есть”, говорит он (1 Тим. 6:10).
Юноша показал немалое усердие, когда сделал Иисусу Христу такой вопрос. В самом деле, тогда как одни приближались к Иисусу с намерением искусить Его, а другие по причине своих собственных или чужих болезней, он подходит к Нему и беседует о жизни вечной. Тучна была земля и способна к плодородию, но множество терния заглушало посеянное. Смотри, как он доселе готов был к выполнению того, что бы ни повелел Христос. Что мне делать, говорит юноша, чтобы наследовать жизнь вечную? Вот готовность его исполнить повеление Учителя! Если же бы юноша подошел к Иисусу Христу с намерением искусить Его, то это показал бы нам и евангелист, как он делает это в других случаях, например, в истории о законнике. Но если бы и сам юноша утаил свое намерение, то Христос не попустил бы ему утаиться: Он или явно, или намеками обличил бы его, чтобы мы не заключили, что юноша, обманув Его, утаился, а таким образом поругался над Ним. Сверх того, если бы юноша подошел к Иисусу с намерением искусить Его, то не отошел бы с печалью о том, что услышал. Никто из фарисеев никогда не испытал в себе такого состояния; напротив все они, будучи опровергаемы Иисусом, еще более ожесточались против Него. Не так поступает юноша: он уходит с печалью. А это служит признаком того, что он подходил не с коварным намерением, хотя и не с совершенно чистым; желал наследовать жизнь вечную, а обладаем был страстью гораздо сильнейшею.

Итак, когда Христос сказал: “аще ли хощеши внити в живот, соблюди заповеди” (ст. 17), — он не медля спрашивает: кия? И спрашивает не для того, чтобы искушать Иисуса, — нет, — а думал, что, кроме заповедей закона, есть еще другие, которые будут его путеводителями в жизнь вечную. Так сильно было его желание спастись! Но когда Иисус пересказал ему заповеди закона, — вся сия сохраних от юности моея!, говорит он; и на этом не останавливается, но снова спрашивает: “что есмь еще не докончал” (ст. 20)? И это тоже было знаком сильного желания им вечного спасения. Не маловажно то, что он не почитал себя докончившим дело своего спасения, а думал, что сказанного им еще недостаточно к получению желаемого.

Толкование святителя Марка Эфесского

Бог есть, во-первых, «Сый», во-вторых, «Благий». Сии два имени — самые главные и по значению обширнейшие из всех, какие Ему приписываются.
Первым именем Он сам назвал себя в Ветхом Завете, пред Моисеем на горе (Исх. 3:14);
а другое употреблено Единородным Его Сыном, который для того и приходил в мир, чтобы сообщить нам, сколько мы можем вместить, ведение Отца (Мф. 19:16-17).
Но, когда слышим мы, что Бог есть Сый, мы тотчас приходим к мысли о блаженном существе Его, по которому собственно Он выше всякого знания и, как некое безбрежное и безпредельное море, заключает в себе всякое бытие:
когда же Он именуется Благим, то мы представляем Его началом деятельным, которое сообщает себя и другим существам;
потому, что, при этом лишь условии, благий и может называться благим, если т. е. он будет благодетельствовать кому-либо. Следственно оба эти наименования, — и то, которое означает сущность в Боге, и то, которым указывается на Его деятельность, равно должны распростираться, — первое на три ипостаси, которые суть: Отец, Сын и Святый Дух, а последнее на разные роды могущества, на разные действия. И как в первом отношении называем мы Бога триипостасным, так в последнем по справедливости величается Он всемогущим.


Стих 18:19

Рече́ же ему́ Иису́съ: что́ мя глаго́леши бла́га, никто́же бла́гъ, то́кмо еди́нъ Бо́гъ.
Иисус сказал ему: что ты называешь Меня благим? никто не благ, как только один Бог;

Толкование святителя Филарета (Дроздова), митрополита Московского и Коломенского
Какой же это ответ? – “Аще ли хощеши внити в живот, соблюди заповеди”.

Опасаюсь, что сей краткий и простый ответ не успокоит многих испытателей, как он не успокоил единаго некоего, вопрошателя Евангельскаго.

Соблюди заповеди! – Только? – скажут, вероятно, некоторые. Для вопроса, столь необъятно великаго и для любомудрых труднаго, какое малое, и даже для детей не новое, разрешение! Может быть, в след за Евангельским вопрошателем, предложат и cиe возражение: вся сия сохраних от юности моея, но притом чувствую, что еще не докончал, не довольно приготовил себя к вечной жизни.

Такия помышления располагают к особенному размышлению о важности, значении и употреблении правила:”аще хощеши внити в живот, соблюди заповеди”.

Если царь издал закон: не должны ли все подданные исполнять оный в точности? Поелику в неисполнении царскаго закона заключается противление царской власти, оскорбление царскому величеству, вред обществу, для блага котораго закон постановлен, и самому нарушителю закона, полезнаго для всех и каждаго. Притом власть, которая нашла нужным постановить закон, находится к необходимости поддерживать его в исполнении, а следственно и наказывать нарушителей онаго. Что сказать о заповедях Божиих, о сих законах Царя царствующих? Колико еще выше и сильнее здесь долг, и благоговения к Законодателю, и повиновения закону! Колико еще больший предстоит страх вреда от нарушения закона, и праведнаго за то наказания!

Добрый подданный, которому сказал бы кто-нибудь: исполняй царские законы, позволил ли бы себе дать на сие такой отзыв, что это совет не очень важный? Кольми паче ты, сын царствия Божия, или желающий быть таковым, когда слышишь наставление: соблюди заповеди Божии, дерзнешь ли помыслить, что это наставление не высокой важности?

Если Учитель благий, или точнее, самоблагий, Который есть самая премудрость Божия, дает тебе наставление: соблюди заповеди: что может быть вернее сего наставления? Если Он cиe наставление соединяет с условием: “аще хощеши внити в живот”; и следовательно в соблюдении заповедей указует тебе путь к вечной, блаженной жизни: что может быть важнее сего наставления?

Если сие наставление кажется тебе малым: вспомни, что сказал Господь о малых заповедях:
“иже аще разорит едину заповедей сих малых, и научит тако человеки, мний наречется в царствии небеснем (Мф. 5:19).
А что значит: “мний во царствии небеснем”? изъяснит нам cиe святый Златоуст. Егда, говорит, слышиши меньшаго во царствии небеснем, ничто же ино разумей, разве геенну и муку: царство бо Он не наслаждение весть нарицати токмо, но и время воскресения, и пришествие оно страшное. – Во оно время мний будет, cие – есть, отверженный, последний. Последний же всячески в геенну впадет тогда (Бесед. 16 на Мф.). Если таким образом нарушение малой заповеди низводит до геенны: то, напротив, соблюдение малой заповеди и малаго наставления предохраняет от геенны. И малаго ли внимания достойно то, что предохраняет от безмерных и безконечных зол?

Просты заповеди, которыя Господь предложил, как средство для достижения вечной жизни: не убиеши, не прелюбы сотвориши, не украдеши, не лжесвидетельствуеши, чти отца и матерь, и возлюбиши искренняго твоего, яко сам себе. Подлинно, и детям, по устроению Отца светов, не неизвестно cиe учение. Что ж? Менее ли потому оно важно? Не тем ли паче и премудро, и сильно? Сколько мудрецы мира мучили и мучат себя и других, изследованиями о блаженной жизни! Кого научили они жить? Кого сделали блаженным? Их учение конечно не для детскаго разумения и деятельности: потому что их собственное разумение никогда не выходит окончательно из борьбы с недоразумениями; их собственная деятельность не помнит их учения. Вот ничтожность важности человеческой! Напротив того, вот величие простоты Божией: Бог изрек не многия, простыя заповеди, и в них преподал учение жизни, которое и для мудрых глубоко–знаменательно, и для детей доступно, и неведущих просвещает, и просвещенных руководствует, и души человеческия очищает, и общества человеческия охраняет, и временную жизнь благоустрояет, и для вечной образует.

Менее ли величественно солнце от того, что светит и долинам, как горам, и хижинам, как чертогам, и насекомым, как планетам? Так, менее ли заповедь Господня светла от того, что просвещает очи душевныя и детей, как отцев, умудряет и младенцев (Пс. 18:8, 9), как старцев?

Но какое действительно значение в отношении к жизни вечной имеет правило: соблюди заповеди? Евангельский юноша не обинуясь говорил о них: “вся сия сохраних от юности моея”. Но между тем, конечно, не далеко прошел он по пути к жизни вечной, когда еще и не знал его; ибо только незнающему свойственно спрашивать, как он спрашивал: что благо сотворю, да имам живот вечный? Где же плод хранения заповедей?

В разсуждении сего необходимо заметить,
во-первых, что этот человек напрасно хвалился; он не испытал глубины своего сердца, и сказал неправду, когда сказал: “вся сия сохраних от юности моея”. Уличить его не трудно. Если бы он подлинно сохранил заповедь: “возлюбиши искренняго твоего, яко сам себе”: то ближнему своему желал бы довольства и обилия столько же, сколько самому себе, и тогда не трудно было бы ему разделить свои стяжания с нищими. Но он не мог принудить себя к тому, и от Учителя вечной жизни, а с тем вместе и от пути вечной жизни, отъиде скорбя: бе бо имея стяжания многа. Итак, если он не далеко прошел по пути к вечной жизни: то потому, что не далеко прошел по пути заповедей. Не заповеди были для него безплодны; но он не довольно трудился, чтобы возделать и собрать плод.
Во-вторых, истинный разум Господня изречения: “аще хощеши внити в живот, соблюди заповеди”, надлежит определить строгою точностию его выражений. Не сказал Он: исполни заповеди; поелику ведал, что для сего не достало бы сил человеческой природы, которая от прародителей повреждена грехом, и которой прилежит помышление прилежно на злая от юности (Быт. 8:21). Но сказал: “соблюди заповеди”, то есть, не теряй их из вида, не оставляй без внимания, имей всегда пред очами, сообразуй с ними свои действия, сколько разумеешь и сколько можешь. Не сказал также: соблюди заповеди, и внидешь в живот; ибо ведал, что человек не достигнет жизни вечной одним соблюдением заповедей, которых не может исполнить в совершенстве. Но сказал: аще хощеши внити в живот, соблюди заповеди; то есть, желающему достигнуть вечной жизни нужно начать и продолжать сие дело соблюдением заповедей, хотя впрочем не одно сие нужно, и не сим одним совершится сие дело.

В чем же должен состоять плод соблюдения заповедей? В том,
что поколику соблюдаешь их, и, по возможности, действительно исполняешь;
потолику очищаешь себя от всякия скверны плоти и духа, и уготовляешь себя к принятию Божией благодати:
а поколику на пути заповедей изнемогаешь, претыкаешься, падаешь в мертвенное состояние греха, потолику испытываешь свою немощь,
смиряешь свой помысл,
ощущаешь потребность искупления от грехов,
и вышней помощи к благоделанию,
побуждаешься прибегнуть от закона к благодати:
глубоко и внутренно познаешь достоинство и силу заслуг и благодеяний Иисуса Христа,
Его страдания и смерти, для нас умилостивительной и очистительной от грехов,
Его воскресения, для нас жизнеподательнаго,
прилепляешься к Нему верою, надеждою, любовию, благодарностию, желанием последовать Его учению и примеру.
К сему точно хощет вести посредством заповедей Господь наш, когда после начальнаго наставления: соблюди заповеди, предлагает другое совершительное:
“гряди в след Мене”.
Ибо и сие последнее, так же как первое, относится не к одному Евангельскому юноше, но ко всякому, кто хощет внити в живот. Частно же к нему относился только совет, долженствовавший очистить его сердце от усмотренной в нем Сердцеведцем страсти к богатству: “продаждь имение твое, и даждь нищим”.

Из сего явствует, что правило: соблюди заповеди, имеет значение средства не единственнаго и окончательно достаточнаго, впрочем существенно нужнаго и действительнаго для приобретения вечнаго спасения.

После сего не без особенной заботы должно спросить: употребляем ли мы cиe средство соответственно потребности его и достоинству? Знаю, что истинно подвизающимся в делании по заповедям, смирение не позволит похвалиться: вся сия сохраних от юности моея. Но не много ли и таких, которым возбранит сие обличающая совесть? Не видим ли нередко, что заповеди Божии нарушаются безпечнее и дерзновеннее, нежели человеческие законы? Говоря сие, не виновность против законов облегчаю, но тяжесть виновности против заповедей Божиих взвешиваю. Помышляют ли нерадящие, что значит их нерадение? Если верный во словесех, и неизменный в обетованиях Своих Господь желание и надежду вечнаго живота связал с соблюдением заповедей: то не хотеть соблюдать заповеди не значит ли не хотеть внити в живот?

Если ты не думаешь обманывать себя безплодным желанием и неосновательною надеждою, а искренно хощеши внити в живот: то также искренно и деятельно соблюди заповеди. О всяком деле, предприемлемом, не спрашивай прежде, будет ли оно приятно, выгодно, безопасно, похвально пред людьми, но прежде и паче всего испытывай, будет ли оно угодно Богу, не будет ли противно Его заповедям. По всяком деле, сделанном, не хвали себя в похотех души твоея, но испытывай вновь, не нарушена ли в нем какая заповедь Божия, и успех восписуй содействующей и покрывающей благодати, а в претыканиях и падениях с покаянием и верою взывай к благодати милующей и возставляющей и с новою бдительностию поставляй твою совесть на стражу хранения заповедей, да возможешь наконец со дерзновением веры рещи Господу:
“се возжелах заповеди Твоя; в правде Твоей живи мя” (Пс. 118:40);
и будет тебе по вере твоей, и по верности твоей.

Аминь.

Толкование Евфимия Зигабена

Никто, ни телесный, ни бестелесный, не благ в собственном смысле, кроме одного только Бога, потому что у Бога благость – по природе, и потому она неизменна, а у всех остальных – видимых и невидимых – благость есть дело воли, и потому она изменяема.

Так как этот юноша представлял себе Иисуса Христа только человеком и называл Его благим не как Бога, но как человека, одного из еврейских учителей, то сообразно с таким его представлением Христос беседует с ним, как человек, говоря: зачем ты называешь Меня благим, когда Я, по твоему представлению, – человек. Как человек, Я не благ, но как Бог, даже весьма; потому что один только Бог в собственном смысле благ. Говоря это, не лишает людей благости, но учит и благости в собственном смысле; вместе с тем отвергает лесть и научает не принимать похвал.

По природе благ один только Бог, а по воле – только тот, кто подражает Ему.

Толкование преподобного Ефрема Сирина
… и Судия показал, что на Своем Судилище Он не принимает даров и не взирает на лица. «Зачем называешь Меня благим?», когда Я должен быть справедлив в том, что ты хочешь узнать от Меня? Ради жены грешницы праведный Бог стал благим, потому что она пришла к Нему, как к простителю (грехов), этот же (богатый) приступил к Нему, как к законодателю, который сокрыл Свое милосердие и милость, когда давал закон, говоря: «всякий убивающий да умрет» (Мф. 5:38).

«Что… мне… сделать,.. чтобы быть живу?» (Мф. 19:16). Судия показал строгость Своей правды. Но когда ревнитель закона объявил, что он тщательно соблюл закон, тогда законодатель возрадовался о нем и возвеселился, чем и дал знать, что та предыдущая лесть не принесла пользы, помогло же это соблюдение закона. «Если… хочешь, — говорит, — войти в жизнь вечную, соблюди заповеди». Льстецы любят многих называть по лицеприятию благими, но Сын знает Одного Благого, Который настолько благ, что ни у кого иного не учился делать благо. Ибо тем же именем, каким богатый почтил Сына из лести, Сын почтил Отца в истине, — не для того, чтобы угодить Ему, но чтобы засвидетельствовать о Нем.

Затем богатый назвал Его благим для того, чтобы дать Ему это имя как бы взаем, подобно тому, как люди дают обыкновенно приятные имена своим товарищам. Господь уклонился от того, что давал Ему человек, чтобы показать, что от Отца Своего Он имеет благость по Своей природе и рождению, а не по имени только. Говорит: «Один… только… благ», и после сего не умолчал, но прибавил: «Отец», чтобы научить, что у Отца есть Благой Сын, подобный Ему. Богатый назвал Господа благим учителем, как бы одного из (числа других) благих учителей. Ответил ему: «нет иного благого, — как ты думал, — кроме одного только Бога Отца». Сказал: «Бога», чтобы объяснить, о Ком идет речь, и добавил: «Отца», дабы научить, что Бога нельзя называть Отцом иначе, как ради Сына. И поскольку они могли бы создать себе на небе многих богов, потому говорит:
«Никто не благ, как только один Отец, Который на небесах».
Не Бог и Бог, — но Бог от Бога, и Благий от Благого. Бог есть и Христос, поскольку говорит: «Отец». Ведь когда ты слышишь о благом дереве, то этим самым свидетельство благости распространяется также и на плод его. Так как сей законовед пришел для того, чтобы научиться (от Христа), как бы от закона, то Христос и ответ дал ему, как бы от (лица) закона:
«Я есмь и нет иного, кроме Меня» (Втор. 32:39).
Подобно сему (говорит) и в этом месте:
«Никто не благ, как только один»,
и оба (изречения) обозначают одно и то же, как и следующие слова:
«Слушай, Израиль: Господь, Бог твой, Господь един есть» (ср. Втор. 6:4).

Видя, что все его сердце уже давно похоронено в этой земле, Господь сначала привел его в изумление, отряс от него прах земной и ум его направил к небу. «Никто, — говорит, — не благ, как только один, Который на небесах». Вместо земли показал ему небо и вместо его отцов — одного Отца. Если, говорит, есть только единый Благой, и Он обитает на небе, то возвысь сердце свое от земли на небо к Тому Благому, Которого ты любишь.

Домогаясь повода (к искушению Господа), фарисеи хотели (намеренно) создать (таковой) повод, и один из них пришел, чтобы искусить Господа и узнать, не разрушает ли закона то исполнение, какому Он учил. Господь тотчас же обуздал уста этого искусителя, говоря: «Никто не благ, как только один», — и потом: «разве не знаешь заповеди?».
Этими словами Он,
во-первых, отверг иного Бога, дабы не упоминалось более имя его, и научил, что животворящие заповеди были прежде Его;
во-вторых, показал, что их можно было соблюдать,
и, в-третьих, так как с любовью посмотрел (Мк. 10:21) на него, то (этим) дал знать, сколь угодны Ему те, кои всецело соблюдают древние заповеди.

… Но Господь отверг повод к лицеприятию, дабы научить, что нам должно говорить и слушать то, что справедливо.

… Затем, чтобы (богатый) не сказал: «уже с самого начала встретил меня с неблаговолением и посему, воспользовавшись предлогом, отверг меня», для сего (Господь) говорит: «один… только… благ». Если это так, то разве Сам Он не благ, коль скоро называется Сыном Благого?

«Никто не благ, как только один». Но Ты, Господи, разве не благ? «Только… один, — говорит, — благ». А пришествие Твое разве не есть пришествие благости? «Но Я, — говорит, — пришел не Сам от Себя» (Ин. 7:28).
А дела Твои разве не благи? «Отец Мой, — говорит, — пребывающий во Мне, Сам творит сии дела» (Ин. 14:10).
А Твоя новая проповедь разве не есть проповедь благости? «Пославший Меня, — говорит, — Сам дал Мне заповедь, что сказать и что говорить» (Ин. 12:49).
Если пришествие Твое, и слова Твои, и дела Твои от Отца, то разве Ты не Благий от Благого? Но и пророк сказал о Духе:
«Дух Твой благий да ведет меня» (Пс. 142:10).

Итак, уходящему богачу Господь не доставил повода к тому, чтобы он удалялся (от Него), дабы удаление его оказалось достойным порицания. Желая дать новую заповедь, Господь подтвердил закон и почтил Господа закона, дабы богатый не сказал, что Христос противник их и вводит новое учение о Боге чуждом; потому что ясно показал, что бедность уже ранее Его была одобрена, поскольку «Ангелы отнесли его на лоно Авраама» (Лк. 16:22).

«Что… называешь Меня благим?». Этими словами предложил образец Своего смирения, чтобы почтить Отца, хотя в других местах называл Себя благим, говоря:
«глаз твой лукав, а …я добр» (Мф. 20:15),
и еще:
«пастырь добрый полагает душу… свою за стадо свое» (Ин. 10:11).
Говоря же: «что… называешь Меня благим?» (Мф. 19:17) – (этим) своим ответом отверг помышление спрашивавшего, так как он думал, что Христос от сей земли и есть как бы один из учителей Израильских.

Итак, поскольку богатый считал Христа (простым) человеком, и назвал Его благим, как Бога, потому говорит: «что… называешь Меня благим?» – то есть
если бы действительно тебе так думалось, что Я пришел свыше и есть Сын Благого, то правильно называешь благим;
если же Я от этой земли, как ты думаешь, то худо называешь Меня благим.
Ведь если бы он назвал Христа Благим Богом и Христос отверг бы это имя, то тогда слово Его могло бы быть уместно. Но он назвал Его учителем, а не Богом. Каким же образом отверг это имя Тот, Кто Сам сказал о Себе: «пастырь добрый полагает душу свою за овец своих?» (Ин. 10:11). И все учители, передавшие святое учение, и все праведные и честные называются благими.
«Благотворит Господь благим» (Пс. 124:4), — говорит (Писание).
Еще:
«сеющий… семя святаго хлеба есть Сын Человеческий, а семя… добра суть сыны Царства» (Мф. 13:37-38).

Каким же образом семя может быть добрым, а тот, кто сеет, худым?
Или:
каким образом (здесь) отверг наименование благого, а в других местах сделал Себя причастником Божественного владычества и поклонения?

Всякое зло дерзко входит в род человеческий через господство страсти; потому Господь объявил гордость нечистой пред Богом, так как она делает человека нечистым пред Богом. Смирение же всем людям дал, как бы некоторую узду, так как (и Сам) в смирении повиновался воле и закону предков Своих

Толкование святителя Иоанна Златоуста

Но почему Христос отвечает юноше такими словами: никтоже благ? Юноша подошел к Нему как к простому обычному человеку и считал Его просто учителем иудейским; Иисус и беседует с ним как человек. И часто говорит Он приспособительно к мнениям обращавшихся к Нему; так например:
“мы кланяемся егоже вемы” (Ин. 4:22);
или:
“аще Аз свидетельствую о Мне, свидетельство Мое несть истинно” (Ин. 5:3).

Итак, когда Он сказал: никтоже благ, то этим не хотел показать, что Он не благ. Да не будет этого! Ведь Он не сказал: почему ты называешь Меня благим? Я не благ; но: никтоже благ, т. е. никто из людей. Впрочем, Он этими словами не лишает благости и людей, но только отличает последнюю от благости Божией, — почему и присовокупил: токмо един Бог.
Не сказал: только Отец Мой, чтобы мы знали, что Он не открылся юноше.
Точно в таком же смысле назвал Он выше людей злыми, когда сказал:
“аще вы лукави суще, умеете даяния блага даяти чадом вашим” (Мф. 7:11).
И здесь назвал Он их злыми не с тем, чтобы изобличить во зле всю природу человеческую, — сказал: вы, а не все люди, — а с тем, чтобы только сравнить благость Божию с благостью человеческою, почему и присовокупил: “кольми паче Отец ваш даст блага просящим у Него”.

Но говорят: что заставило Иисуса Христа, и какую Он имел цель так отвечать юноше? Без сомнения, ту, чтобы
постепенно вести юношу к совершенству,
отучить его от лести,
отдалить от пристрастия ко всему земному
и приблизить к Богу,
возбудить в нем желание благ будущих
и, наконец, научить его познанию истинного блага – источника и корня всех благ, и ему-то одному воздавать честь.

Подобно этому же, когда Христос говорит: “не называйтесь учителями на земле” (Мф. 23:8), говорит так по отношению к Себе, и чтобы научить, каково первое начало всего.
Иное толкование

Юноша показал немалое усердие, когда сделал Иисусу Христу такой вопрос. В самом деле, тогда как одни приближались к Иисусу с намерением искусить Его, а другие по причине своих собственных или чужих болезней, он подходит к Нему и беседует о жизни вечной. Тучна была земля и способна к плодородию, но множество терния заглушало посеянное. Смотри, как он доселе готов был к выполнению того, что бы ни повелел Христос. Что мне делать, говорит юноша, чтобы наследовать жизнь вечную? Вот готовность его исполнить повеление Учителя! Если же бы юноша подошел к Иисусу Христу с намерением искусить Его, то это показал бы нам и евангелист, как он делает это в других случаях, например, в истории о законнике. Но если бы и сам юноша утаил свое намерение, то Христос не попустил бы ему утаиться: Он или явно, или намеками обличил бы его, чтобы мы не заключили, что юноша, обманув Его, утаился, а таким образом поругался над Ним. Сверх того, если бы юноша подошел к Иисусу с намерением искусить Его, то не отошел бы с печалью о том, что услышал. Никто из фарисеев никогда не испытал в себе такого состояния; напротив все они, будучи опровергаемы Иисусом, еще более ожесточались против Него. Не так поступает юноша: он уходит с печалью. А это служит признаком того, что он подходил не с коварным намерением, хотя и не с совершенно чистым; желал наследовать жизнь вечную, а обладаем был страстью гораздо сильнейшею.

Толковая Библия А.П. Лопухина
По Марку и Луке Спаситель, как бы возражая юноше по поводу того, что он называл Его благим, на самом деле присваивает Себе это свойство Божие, благость; и смысл Его вопроса, следовательно, таков: ты называешь Меня благим, но никто не благ, кроме одного Бога; поэтому ты и ко Мне обращаешься не просто как к обыкновенному Учителю, но Учителю благому и потому имеющему равное достоинство с Богом. Другими словами, в ответе Христа юноше мы встречаемся с прикровенным и чрезвычайно тонким, почти незаметным для окружающих Христа лиц учением Его о Своем Богосыновстве и о равенстве Богу Отцу.

По Матфею (греч.) иначе: «что спрашиваешь Меня о добром»?

Стих 18:20

За́повѣди вѣ́си: не прелю́бы твори́: не убі́й: не укради́: не лжесвидѣ́телствуй: чти́ отца́ твоего́ и ма́терь твою́.
знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца твоего и матерь твою.

Толкование блаженного Феофилакта Болгарского

Господь отсылает вопросившего к заповедям закона, дабы иудеи не могли сказать, что Он презирает закон. Что же?

Толкование архиепископа Никифора (Феотокиса)

Думал тот юноша, что иная добродетель, а не исполнение Божиих заповедей в законе Моисеевом, вводит человека в вечный живот; почему сперва спрашивал:
«что благо сотворю, да имам живот вечный?»
Потом паки вопрошал:
“какие же суть заповеди, вводящие в вечную жизнь?”
Господь же кратко предлагает ему те самые заповеди, которые в законе Моисеевом пространнее заключаются. Виждь же безмерную Господню премудрость: понеже исполнение блага предъидет воздержание от зол, по словам: «уклонися от зла и сотвори благо» (Пс. 33:15), сверх же сего, легчае есть уклонение от зла, нежели исполнение блага; того для прежде предлагает те заповеди, которые научают уклоняться от грехов, говоря: не убий, не прелюбодействуй, не укради, не лжесвидетельствуй (Васил. в бесед.); потом и те, которые состоят в исполнении добродетели: «чти отца своего и матерь, и возлюбиши ближняго твоего яко сам себе».

Толковая Библия А.П. Лопухина
Вопроса «какие?» нет у других синоптиков, кроме Матфея. Порядок заповедей одинаков у Марка и Луки, но иной у Матфея. Марк добавляет: «не обижай».

На первый взгляд представляется несколько странным, что юноша, утверждавший, что он «все это сохранил от юности своей» (стих 20), на приглашение Христа соблюсти заповеди спрашивает: «какие?» Как будто он не знал, были ли даны заповеди и какие именно! Но вопрос юноши делается понятен, если предположить, что он не ожидал от Христа такого именно ответа. Юноша не думал, что Христос будет говорить ему именно о том, что ему было так хорошо известно, было им так хорошо исполнено и, однако, его не удовлетворяло. Здесь мы встречаемся с весьма интересным qui pro quo ( лат. – «кто вместо кого» – фразеологизм латинского происхождения, обычно используемый в испанском, итальянском, польском, португальском, французском и русском языках, обозначающий путаницу, связанную с тем, что кто-то или что-то принимается за кого-то или что-то другое). Юноша думает об одном, Христос говорит ему о другом. Юноша ожидает получить от нового великого и доброго Учителя сведения о каких-нибудь новых заповедях, подобных тем, которые даны были, например, в Нагорной проповеди; а Христос говорит ему о том, что он должен исполнить им уже исполненное.

На вопрос, почему Иисус Христос избирает (согласно Матфею) только шесть заповедей ветхозаветного закона, совсем опуская 1–4 заповеди Десятословия, ответить довольно трудно. С объяснениями, что такой выбор был приноровлен к нравственному состоянию самого юноши, который, думая, что соблюдает заповеди, в действительности нарушал те, которые перечислены Христом, трудно согласиться, просто потому, что нам почти совершенно ничего об этом не известно. По тону рассказа и контексту совсем нельзя предполагать, чтобы юноша был заражен такими грехами, как убийство, прелюбодеяние, воровство, лжесвидетельство, непочтение к отцу и матери и вражда к ближним. Мог ли такой человек быть архонтом (начальником)? По всему видно, что он был не таков. Нельзя предполагать также, что указание Христом именно этих, а не других заповедей, было просто делом случайным, т.е., иначе говоря, простым набором слов. Таким образом, остается только одно – предположить, что, наоборот, юноша особенно сильно, особенно ревностно заботился об исполнении именно тех заповедей, на которые указывал ему Христос, и Его ответ, если можно так выразиться, был прямо рассчитан на то, чтобы не сказать ничего нового сравнительно с тем, что уже было хорошо известно из ветхозаветного закона. Это толкование, во всяком случае, хорошо подтверждается дальнейшим заявлением юноши (стих 20), что все это он «сохранил». Чего еще недостает ему?

Сами заповеди, перечисленные Христом, есть сокращенное изложение Десятословия и других мест ветхозаветного закона (Исх. 20:12-16); (Лев. 19:18); (Втор. 5:16–20).

Толкование святителя Иоанна Златоуста
Итак, когда Христос сказал: “аще ли хощеши внити в живот, соблюди заповеди” (ст. 17), — он не медля спрашивает: “кия?” И спрашивает не для того, чтобы искушать Иисуса, — нет, — а думал, что, кроме заповедей закона, есть еще другие, которые будут его путеводителями в жизнь вечную. Так сильно было его желание спастись!
Толкование святителя Василия Великого
В евангельском юноше заслуживает похвалы то, что он познал истинного Учителя, и, не обращая внимания на гордость фарисеев, на самомнение законников, приписал это имя единому истинному и благому Учителю. В нем хорошо и то, что, по-видимому, он был озабочен тем, как наследовать Жизнь Вечную.
Стих 18:21

О́нъ же рече́: вся́ сiя́ сохрани́хъ от ю́ности моея́.
Он же сказал: все это сохранил я от юности моей.

Толкование архиепископа Никифора (Феотокиса)
Сие он сказал без притворства, ниже яко искушая Иисуса Христа. Если бы был он лицемер и лжец, не возлюбил бы его Христос. Воистину от юности своей сохранил заповеди Моисеева закона; однако, помышляя о величии воздаяний, малым и недостойным вечной жизни являлся ему о соблюдении заповедей предпринимаемый временный труд. Почему домышляясь, что нужду имеет и в других исполнениях, вопрошал, говоря: «что есмь еще не докончал?» Что мне остается еще, да достойным соделаюсь вечной жизни?
Толкование блаженного Феофилакта Болгарского

Некоторые осуждают этого юношу, как человека хвастливого и тщеславного. Как же, говорят, он в совершенстве любил ближнего, когда оставался богатым? Кто любит ближнего, как самого себя, тот не может быть богаче ближнего. Ближний же – всякий человек.

Иные понимают это так: допустим, что я бы сохранил все это: тогда чего бы мне еще недоставало?

Стих 18:22

Слы́шавъ же сiя́, Иису́съ рече́ ему́: еще́ еди́наго не доконча́лъ еси́: вся́, ели́ка и́маши, прода́ждь, и разда́й ни́щымъ: и имѣ́ти и́маши сокро́вище на небеси́: и гряди́ вослѣ́дъ мене́.
Услышав это, Иисус сказал ему: еще одного недостает тебе: все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, следуй за Мною.

Толкование блаженного Феофилакта Болгарского

то, говорит, ты исполнил по твоим словам, то исполнил только по-иудейски. Если же хочешь быть совершенным, то есть Моим учеником и христианином, то пойди, продай свое имение и тотчас же все раздай, не оставляя у себя ничего под предлогом, что хочешь постоянно подавать милостыню.

Не сказал: “давай нищим”, но “все отдай и стань неимущим”. Потом, так как иные хотя и милостивы, но ведут жизнь, полную всякой нечистоты, Христос говорит: “и приходи, и следуй за Мною”, то есть имей и все прочие добродетели.

Толкование святителя Иоанна Златоуста
Что же Христос? Намереваясь предписать заповедь трудную, Он сначала предлагает награду за исполнение ее, и говорит:
“аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое, и даждь нищым! и имети имаши сокровище на небеси, и гряди вслед Мене” (ст. 21).

Видишь ли, какую награду и какие венцы обещает Христос за этот подвиг? Если бы юноша искушал Его, то Он не сказал бы ему этого. А теперь и говорит, и, чтобы привлечь юношу к Себе, обещает ему великую награду, предоставляет все собственной его воле, прикрывая всем этим трудную сторону Своего повеления. Потому-то прежде, нежели говорит о подвигах и труде, предлагает юноше награду: “аще хощеши совершен быти”, — и потом уже говорит: “продаждь имение твое и даждь нищим”.
Далее — опять награда: “имети имаши сокровище на небеси, и гряди вслед Мене”, — так как следовать за Иисусом – великая награда. И имети имаши сокровище на небеси. Так как речь была о богатстве, то Спаситель повелевает юноше оставить все, показывая впрочем, что Он не только не отнимает у него богатства, но еще и присовокупляет к нему новое, превышающее то, которое повелевает раздать, — настолько превышающее, насколько небо превышает землю, и даже еще более. Под сокровищем же Он разумеет обильную награду, сокровище единственное, которого никто похитить не может, представляя его юноше сколько возможно по-человечески. Итак, не довольно презирать богатство; а надобно еще напитать нищих, и – главное — последовать за Христом, т. е. делать все то, что ни повелит Он, быть готовым на страдания и даже на смерть.
“Аще, говорит Он, “кто хощет по Мне ити, да отвержется себе и возмет крест свой, и последует Ми” (Лк. 9:23).

Конечно, заповедь проливать собственную кровь гораздо труднее заповеди оставить свое богатство; однакож и исполнение последней немало способствует исполнению первой.

Толковая Библия А.П. Лопухина
При перечислении заповедей, которые следовало исполнять, чтобы войти в жизнь вечную (ст. 18 и 19), Христос не назвал богатство злом и не сказал, что для жизни вечной непременно нужно отречение от богатства и вообще всякого имущества. Ближайший смысл Его ответа даже тот, что достаточно исполнить указанные Им ветхозаветные заповеди, чтобы войти в жизнь вечную. Но это исполнение предполагает множество градаций, и нельзя сказать, чтобы человек, охраняя одно или другое, сделался истинно совершенным.

Не убивающий ближнего оружием делает, конечно, хорошо, поступает согласно заповеди Божией. Но не убивающий его даже словом делает лучше.

Уклоняющийся от нанесения ему обид и всякого вреда — еще лучше.

Есть люди, которые не только не убивают людей ни оружием, ни словом и не наносят никакого вреда, но даже и не говорят ничего худого про своих ближних. Это — ступень, еще более высокая при соблюдении одной и той же заповеди. Тоже и относительно других заповедей. Слова Христа в ст. 21, по-видимому, относятся ближе всего к заповеди, изложенной в конце 19 стиха: «люби ближнего твоего, как самого себя». Что эта значит? При соблюдении как других заповедей, так и этой, возможно множество градаций.

Можно любить ближнего, как самого себя, и ограничиваться только бесполезною для него и недеятельною любовью.

Можно любить делом, но не словом.

Можно, наконец, любить ближних так, чтобы полагать за них свою жизнь.

Христос в 21 стихе указывает на одну из высших градаций совершенной любви. Она заключается в том, что человек раздает все свое имущество, желая облегчить страдания ближних из любви к ним. Это и было предложено юноше, желавшему быть совершенным и говорившему, что «сохранил» «все это», в том числе и любовь к ближнему, от юности своей.

Толкование преподобного Ефрема Сирина

Господь предложил (ему) не то, что он хотел слышать, а то, чего не хотел, и мысль о слушании чего не приходила ему на ум. Таким образом, Господь изложил ему истину закона и присоединил (к ней) печать твердой пищи. Иди, — говорит, — сложи земное богатство на небе и таким образом получишь уверенность в нем, потому что оно сохранено для тебя. Сколько бы чего ни было у тебя на земле, всего менее надейся на это. «Где сокровище твое, там и сердце твое» (Мф. 6:21), — а не на земле. Итак, вместо молока и меда, которые даны были младенцам, совершенным предлагаются гвозди и крест.
«Если, — говорит, — ты не покажешь Мне, твоему Судие, дел, то не получишь жизни. Отселе, — говорит, — иное нужно тебе» (Мф. 5:16).

Итак, недостаток старого восполнил новым, почему и сказал: «пришел… исполнить его» (ср. Мф. 5:17). Но если закон благословляет, говоря: «будете владеть имениями и богатством», то Ты удаляешь нас от стяжаний, говоря: «иное отселе нужно тебе», — вот Твое исполнение закона.

Однако знай, что тот, кто дает имение и тот, кто сохраняет его, чтобы оно не было похищено воровством, суть одно. Один дал богатство на земле, а другой приготовил дом сокровищ на небе. Таким образом, закон дал блага земные, а Господь — блага вышние, то есть каждый (дал) из своих даров. Затем, благами земными могут обладать те, которые убивают наследников их, благами же вышними владеют те, кои убиваются. Бог дал отцам (Патриархам) богатство, посредством которого Он поощрял Иудеев, чтобы они подражали отцам и от отцов научались питать нищих. А дети устремили взоры на богатство отцов, а не на праведность их; язычники же обратились к правде, а не к богатству их. Заметь, что Господь сказал ему: «сотвори сие и будешь жив».

Присоединив же: «иное отселе нужно тебе», объяснил, что явление Его не было напрасным и пустым. Потому недостаток полноты в древнем законе не рождает (еще необходимости в признании) иного Бога. Если бы фарисей лгал, говоря: «я сделал это», то кто бы мог воспрепятствовать ему сказать: «и это также я делаю?» Ведь лживый человек не отступает ни перед какой ложью. Однако, если бы ему не стыдно было сказать: «и это делаю», то разве он не устрашился бы по крайней мере тех, которые знали, что он не делал сего?

Стих 18:23

О́нъ же слы́шавъ сiе́, приско́рбенъ бы́сть: бѣ́ бо бога́тъ зѣло́.
Он же, услышав сие, опечалился, потому что был очень богат.

Толкование блаженного Феофилакта Болгарского

Но юноша опечалился. Хотя он и желал, хотя почва сердца его была глубока и тучна, однако семя слова Господня было подавлено тернием богатства, “ибо, – замечает евангелист, – у него было большое имение”. Кто немного имеет, тот менее и опутан узами имущества, но чем больше богатство, тем крепче оковы налагает оно.

Еще: так как Господь разговаривал с богатым, то и сказал: “ты будешь иметь сокровище на небесах”, если уже ты любитель богатства.

Толкование святителя Василия Великого

В евангельском юноше заслуживает похвалы то, что он познал истинного Учителя, и, не обращая внимания на гордость фарисеев, на самомнение законников, приписал это имя единому истинному и благому Учителю. В нем хорошо и то, что, по-видимому, он был озабочен тем, как наследовать Жизнь Вечную.

Но, выслушав у истинного Учителя спасительные уроки, он не написал их на сердце своем и наставлений Его не исполнил, а отошел с прискорбием, омраченный страстью корыстолюбия; это изобличает, что воля его не была всецело обращена к истинному благу, но имела в виду привлекательное для большинства людей. Этим же обнаруживается неровность и несогласие с самим собою его нрава.
Ты называешь Господа Учителем, а не поступаешь, как ученик?
Исповедуешь благим, а пренебрегаешь полученным от Него?
Между тем Благой, без сомнения, подает блага.
Ты спрашиваешь о Вечной Жизни, а на деле оказывается, что весь ты предан наслаждению жизни настоящей.

В самом деле, какое трудное, тяжелое, неудобоносимое слово предложил тебе Учитель? «Продай имение твое и раздай нищим» (Мф. 19:21). Если бы Он возложил на тебя труды земледельческие, или опасное предприятие по торговле, или еще что-либо более трудное, встречающееся в погоне за прибылью, тогда естественно было бы опечалиться, огорчиться этим повелением. Если же таким удобным путем, не требующим ни труда, ни пота. Он обещает сделать тебя наследником Вечной Жизни, то почему не радуешься удобству спасения, а удаляешься с сокрушенной и сетующей душой и делаешь для себя бесполезными все прежние труды? Ибо если ты, как говоришь, не убил, не прелюбодействовал, не украл, не свидетельствовал ни на кого ложно, то старание свое об этом сам для себя делаешь бесполезным, не присоединив остального, чем одним и мог бы ты войти в Царство Божие.

Если бы врач обещал исправить повреждения тела, какие у тебя есть от природы или от болезни, то не благодушно ли выслушал бы ты это? Но когда великий Врач душ хочет сделать совершенным тебя, у которого недостает самого существенного, ты не принимаешь милости, а сетуешь и огорчаешься. Мне кажется, что страсть этого юноши и подобных ему походит на то, как если бы путник, при сильном желании увидеть некий город, неутомимо дошел до самого города, но потом остановился в гостинице под городскими стенами, поленившись сделать последний небольшой переход, обратив в ничто предшествовавший труд и лишившись возможности увидеть красоты города.

Толкование святителя Иоанна Златоуста
Вслед за тем, евангелист, желая показать, что он не без причины опечалился, прибавляет: “бе бо имея стяжания многа”.Действительно, не столько имеют препятствий на пути ко спасению те, которые владеют немногим, сколько те, которые погружены в бездну богатства, — потому что страсть к богатству тогда бывает сильнее.

И я никогда не перестану повторять, что приращение богатства более и более возжигает пламя страсти и делает богачей беднее прежнего: возбуждая в них беспрестанно новые пожелания, заставляет чрез то сознавать всю свою нищету. Смотри вот, какую силу и здесь показала эта страсть. Того, кто с радостью и усердием подошел к Иисусу, так помрачила она и так отяготила, что, когда Христос повелел ему раздать имение свое, он не мог даже дать Ему никакого ответа, но отошел от Него молча, с поникшим лицом и с печалью.

Стих 18:24

Ви́дѣвъ же его́ Иису́съ приско́рбна бы́вша, рече́: ка́ко не удо́бь иму́щiи бога́тство въ ца́рствiе Бо́жiе вни́дутъ:
Иисус, видя, что он опечалился, сказал: как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие!

Толкование святителя Иоанна Златоуста

Христос этими словами не богатство порицает, но тех, которые пристрастились к нему. Но если трудно войти в царствие небесное богатому, то что сказать о любостяжателе? Если не давать от своего имения другому есть уже препятствие на пути к царствию, то представь, какой собирает огонь тот, кто захватывает чужое!

Но для чего же Христос сказал ученикам Своим, что трудно богачу войти в царствие небесное, когда они были бедны и даже ничего не имели? Для того, чтобы научить их не стыдиться бедности и как бы оправдаться пред ними в том, почему Он прежде советовал им ничего не иметь. Сказав здесь, что неудобно богатому войти в царствие небесное, далее показывает, что и невозможно, не просто невозможно, но и в высшей степени невозможно, что и объясняет примером верблюда и игольных ушей.

Толкование архиепископа Никифора (Феотокиса)

Видя Иисус, что юноша не вместил учения о совершенстве, престает об нем говорить, говорит же вообще о спасении богатых, и
во первых утверждает, что неудобно богатые спасаются;
потом подобием, взятым от иглы и вельбуда, то есть, каната, которым корабельщики якорь привязывают, толико увеличивает неудобность, что даже доводит до невозможности.

И поистине, удобнее есть, то есть, меньший труд требуется, чтобы продеть канат якорный сквозь уши иглиные, нежели каковой потребен богатому для своего спасения (Кирил. в бесед. Злат. тож.). Ибо канат якорный пройдет сквозь уши иглиные, ежели сделаешь большую иглу, имеющую скважину пространнейшую, нежели канатная толстота. Сие же не требует и великого труда. Колико же подвигов и трудов потребно употребить богатому и вельможе, в удовольствиях, своеволии и неге живущему, чтоб не поработиться плотским похотям? колико внимания и труда, чтобы не впасть в сети лихоимания, или сребролюбия, или неправды, или притеснения? какого мужества и великодушия, чтобы не быть побежденным суетою мирскою, всегда его обстоящею? Поистине сие есть невозможно без Божией помощи и покровительства.

Толкование святителя Феофана Затворника

Тут разумеется богатый, который в самом себе видит много способов и много сил к своему благоденствию. Но коль скоро многоимеющий отсечет всякое пристрастие к имению, погасит в себе всякую на него надежду и перестанет видеть в нем существенную свою опору, тогда он в сердце бывает то же, что ничего неимеющий; такому открыта дорога в Царствие. Богатство тогда не только не мешает, но помогает, ибо дает способ благотворить.

Не богатство беда, а упование на него и пристрастие к нему. Эту мысль можно обобщить так: кто на что уповает и к чему пристращается, тот тем и богат бывает.
Кто на Бога единого уповает и к Нему всем сердцем прилепляется, тот Богом и богат;
кто на другое что уповает, к тому и сердце свое обращает, кроме Бога, тот другим этим и богат, а не Богом.

Отсюда выходит: кто не Богом богат, тому нет входа в Царствие Божие. Тут разумеются род, связи, ум, чины, круг действий и проч.

Стих 18:25

удо́бѣе бо е́сть велбу́ду сквозѣ́ иглинѣ́ у́шы проити́, не́же бога́ту въ ца́рствiе Бо́жiе вни́ти.
ибо удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие.

Толкование святителя Иоанна Златоуста

Сказав здесь, что неудобно богатому войти в царствие небесное, далее показывает, что и невозможно, не просто невозможно, но и в высшей степени невозможно, что и объясняет примером верблюда и игольных ушей. Удобнее, говорит, есть “вельбуду сквозе иглины ушы проити, неже богату в царствие Божие” …. А отсюда видно, что немалая и награда ожидает тех, кто при богатстве умеет жить благоразумно. Потому Христос называет такой образ жизни делом Божиим, чтобы показать, что много нужно благодати тому, кто хочет так жить.

Толкование архиепископа Никифора (Феотокиса)

Видя Иисус, что юноша не вместил учения о совершенстве, престает об нем говорить, говорит же вообще о спасении богатых, и во первых утверждает, что неудобно богатые спасаются; потом подобием, взятым от иглы и вельбуда, то есть, каната, которым корабельщики якорь привязывают, толико увеличивает неудобность, что даже доводит до невозможности. И поистине, удобнее есть, то есть, меньший труд требуется, чтобы продеть канат якорный сквозь уши иглиные, нежели каковой потребен богатому для своего спасения (Кирил. в бесед. Злат. тож.).

Ибо канат якорный пройдет сквозь уши иглиные, ежели сделаешь большую иглу, имеющую скважину пространнейшую, нежели канатная толстота. Сие же не требует и великого труда. Колико же подвигов и трудов потребно употребить богатому и вельможе, в удовольствиях, своеволии и неге живущему, чтоб не поработиться плотским похотям?
колико внимания и труда, чтобы не впасть в сети лихоимания, или сребролюбия, или неправды, или притеснения?
какого мужества и великодушия, чтобы не быть побежденным суетою мирскою, всегда его обстоящею?
Поистине сие есть невозможно без Божией помощи и покровительства.

Толкование святителя Василия Великого

Знаю многих, которые постятся, молятся, воздыхают, являют всякого рода не безубыточное благочестие, но не дают ни монеты нуждающимся. Какая же для них польза от прочих добродетелей? Их не приемлет Царствие Божие. Потому и сказано: «удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие» (Лк. 18:25).

Но хотя приговор так ясен и Изрекший нелжив, однако убежденных немного. Говорят:
«Как же сами будем жить, раздав все? И что это будет за жизнь, если все станут все продавать и отказываться от имения?»
Не спрашивай у меня оправдания Владычных заповедей. Законодатель знает, как и невозможное согласовать с законом. Испытывается же сердце твое, как бы на весах, куда оно склоняется – к истинной ли жизни или к наслаждениям настоящего. Рассуждающие здраво должны держаться той мысли, что мы можем употреблять богатство, как наставники, а не как имеющие право им наслаждаться. И отказывающиеся от него должны радоваться как уступающие собственность. Для чего же скорбишь? Отчего сетуешь в душе, слыша слова:
«продай имение твое»?
«Не продаю имения, – говоришь, – не даю нищим – самому нужно».
Следовательно, не Господь — твой Учитель, не Евангелие служит правилом для твоей жизни, но сам ты даешь себе законы.

Смотри же, в какую опасность впадаешь, рассуждая так! Если Господь предписал нам это как необходимое, а ты отвергаешь как невозможное, то не что иное утверждаешь, как то, что ты разумнее Законодателя.

Толковая Библия А.П. Лопухина
Согласно Марку, Спаситель сначала повторил сказанное Им изречение о трудности для богатого войти в Царство Небесное, ввиду того что ученики «ужаснулись от слов Его», и только после этого добавил учение, общее для всех синоптиков. Здесь, очевидно, Христос только поясняет Свое прежнее изречение при помощи примера. У всех синоптиков встречается κάμηλος, верблюд. Но в некоторых рукописях читается κάμιλος, которое объясняется как παχὺ σχοινίον – толстый корабельный канат. Разночтения при передаче дальнейшего выражения «сквозь игольные уши» (у Матфея – διὰ τρυπήματος ῥαφίδος; у Марка – διὰ τρυμαλίας τῆς ῥαφίδος; у Луки – διὰ τρήματος βελόνης; все эти выражения имеют одинаковое значение), во всяком случае, показывают, что затруднительность речи Спасителя чувствовалась еще в древности.

О значении этих выражений было немало споров. Лайтфут и другие показали, что это была пословица, встречающаяся в Талмуде для обозначения какой-либо трудности. Только в Талмуде говорится не о верблюде, а о слоне. Так, в одном месте о снах говорится, что во время их мы не можем видеть того, чего не видели прежде, например, золотой пальмы или слона, проходящего через ушко иголки. Одному человеку, совершившему то, что казалось нелепым или даже невероятным, было сказано: «ты, должно быть, принадлежишь к помбедитам (иудейская школа в Вавилоне), которые могут заставить слона проходить через ушко иголки». В Коране встречаются подобные же выражения, но с заменой слона верблюдом. И даже в Индии существуют пословицы «слон, проходящий через маленькую дверь» или «через глаз иглы». В этом смысле понимают изречение Спасителя многие новейшие толкователи. Мнение о том, что под «игольными ушами» следует понимать узкие и низкие ворота, через которые не могут проходить верблюды, в настоящее время считается вообще ошибочным. Еще менее вероятно мнение, появившееся уже в древности, что под верблюдом здесь следует понимать канат. Изменение κάμηλος в κάμιλος произвольно. Κάμιλος – слово настолько редкое, что в греческом языке его можно считать даже несуществующим, оно не встречается в хороших греческих словарях, хотя и нужно сказать, что метафора о канате, который трудно протащить в ушко иголки, могла бы быть несколько естественнее, чем о верблюде, который не может пройти через игольное ушко.

Но какое бы толкование мы ни приняли, главная трудность заключается не в этом, а в том, для какой цели употреблена здесь такая странная метафора. Хотел ли Христос указать здесь на полную невозможность для богатых войти в Царство Небесное? Хотел ли Он сказать, что как верблюду невозможно пройти через ушко иголки, так и богатому невозможно войти в Царство Божие? Но Авраам был «очень богат скотом, и серебром, и золотом» (Быт. 13:2), и однако это, по словам Самого же Спасителя, не помешало ему быть в Царствии Божием (Лк. 13:28); (Лк. 16:22-23, 26); (Ин. 8:56) и др.).

Трудно, далее, предположить, чтобы речь Спасителя относилась только к этому богачу, который только что отошел от Него; πλούσιον тогда было бы поставлено с артиклем, которого нет у всех трех синоптиков. Если, наконец, принимать слова Спасителя в их буквальном значении, то нужно будет признать, что они должны служить (и, кажется, служат) оплотом для всякого рода социалистических учений и пролетариата. Тот, кто владеет каким-либо имуществоми не записался в ряды пролетариев, не может войти в Царство Небесное. В комментариях мы не находим ответа на эти вопросы, их следует считать до настоящего времени неразрешенными, а слова Христа – недостаточно ясными. Может быть, здесь выражается общее новозаветное воззрение на богатство, которое служит препятствием служению Богу (Мф. 6:24); (Лк. 16:13).

Но кажется, что наиболее вероятное объяснение заключается в следующем. Новый Завет на первом плане поставляет служение Богу и Христу, результатом этого может быть и пользование внешними благами (Мф. 6:33). Но богачу, который ставит на первом плане служение мамоне и только на последнем – следование за Христом и служение Ему или даже вовсе не делает этого последнего, действительно трудно сделаться наследником Царства Небесного.

Стих 18:26

Рѣ́ша же слы́шавшiи: то́ кто́ мо́жетъ спасе́нъ бы́ти?
Слышавшие сие сказали: кто же может спастись?

Толкование архиепископа Никифора (Феотокиса)

Удивлялись и изумевались ученики Иисуса Христа, слышав о сем, ибо смотрели токмо на силу естественную, а не взирали на могущество и силу всесильной благодати. Но поелику они были бедны, слово же относилось к богатым, то почему они возопили: «кто убо может спасен быти?» Сим они показали, что от того времени взяли они на себя пастырский долг и попечение о спасении всего мира.

Толкование святителя Иоанна Златоуста

Когда же ученики смутились, слыша Его слова, Он далее сказал:
“у человек сие невозможно есть, у Бога же вся возможна” (ст. 26).
Но отчего смущаются ученики, будучи бедны, и даже слишком бедны? Что их беспокоит? Оттого, что имели слишком сильную любовь ко всему человечеству, и уже принимая на себя должность его учителей, страшились за других, за спасение всех людей. Эта-то мысль очень много и смущала их, так что они великую имели нужду в утешении. Потому Иисус, посмотревши сначала на них, сказал:
“невозможная у человек возможна суть у Бога” (Лк. 18:27).
Кротким и тихим взором Он успокоил волнующиеся их мысли, и разрешил недоумение (на это самое указывает и евангелист словами: “воззрев”), а потом ободряет их и словами, указывая на силу Божию, и таким образом возбуждая в них надежду.

Стих 18:27

О́нъ же рече́: невозмо́жная у человѣ́къ возмо́жна су́ть у Бо́га.
Но Он сказал: невозможное человекам возможно Богу.

Толкование святителя Иоанна Златоуста

Не для того ведь сказал Христос: “невозможная у человек возможна суть у Бога”, чтобы ты ослабевал в духе и удалялся от дела спасения, как невозможного; нет, Он сказал это для того, чтобы ты, сознавая великость предмета, тем скорее принялся за дело спасения и, с помощью Божьею ступив на путь этих прекрасных подвигов, получил жизнь вечную.

Итак, каким же образом невозможное сделается возможным? Если ты откажешься от своего имения, раздашь его нищим и оставишь злые вожделения. Что Христос не приписывает дела спасения исключительно одному Богу, а сказал так для того, чтобы показать трудность этого подвига, это видно из следующего. Когда Петр сказал Христу:
“се, мы оставихом вся и вслед тебе идохом!”,
и потом спросил Его:
“что убо будет нам?” (ст. 27)
то Христос, определив им награду, присовокупил:
“и всяк, иже оставит дом, или земли, или братию, или сестры, или отца, или матерь …, сторицею приимет, и живот вечный наследит! (ст. 29).

Так невозможное делается возможным. Но как, скажут, все это привести в исполнение? Как может восстать тот, кем уже овладела ненасытимая страсть к богатству? Если он начнет раздавать имение и разделять свои избытки, — чрез это он мало-помалу будет удаляться от своей страсти, и впоследствии поприще для него облегчится.

Итак, если вдруг всего достигнуть для тебя трудно, то не домогайся получить все в один раз, но постепенно и мало-помалу восходи по этой лестнице, ведущей тебя на небо. Как страждущие горячкою, при умножающейся внутри их острой желчи, если принимают какую-либо пищу и питье, не только не утоляют жажды, но еще сильнее разжигают пламень, так точно и любостяжатели, по мере удовлетворения своей ненасытимой страсти, которая острее самой желчи, еще более воспламеняют ее. Ничто не прекращает этой страсти так легко, как постепенное ослабление желания корысти, подобно тому, как малое употребление пищи и пития уничтожает действие желчи.

А это, спросишь ты, как может быть? Не иначе, как если ты будешь представлять, что непрестанно обогащаясь ты никогда не перестанешь жаждать нового богатства и истаевать от желания большего, а не прилепляясь к богатству легко можешь остановить и самую страсть. Итак, не озабочивайся многим, чтобы не погнаться за тем, чего нельзя достигнуть, не заразиться неизлечимою болезнью и от того не сделаться несчастнее всех. Скажи мне, кто более мучится и терзается: тот ли, кто желает дорогих кушаний и напитков и не в состоянии удовлетворить своего желания, или тот, кто не имеет такого желания? Очевидно, тот, который сильно желает и не может получить желаемого. Состояние желающего и не получающего, жаждущего и не утоляющего своей жажды так мучительно, что и Христос, желая дать нам понятие о геенне, изображает ее точно так же, представляя в ней богатого среди пламени; последний, желая капли воды и не получая ее, жестоко мучился.

Итак, кто презирает богатство, тот только подавляет в себе страсть к нему;
напротив, кто желает обогатиться и умножить свое имение, тот еще более воспламеняет ее, и никогда не в силах подавить.
Последний, хотя бы собрал бесчисленное богатство, желает получить еще столько же; хотя бы удалось ему и это получить, и тогда он пожелает иметь еще вдвое более; и таким образом, более и более желая, он впадает в некоторый новый, ужасный и никогда неизлечимый род сумасшествия, которое заставляет его желать, чтобы и горы, и земля, и море, и вообще все претворилось для него в золото.

Итак, знай, что не умножением богатства, но истреблением в себе страсти к нему прекращается зло. В самом деле: если бы тебе пришла когда-нибудь глупая страсть летать по воздуху, то как бы ты истребил ее? Устройством ли крыльев и других потребных к тому орудий, или путем рассуждения, что желание это невыполнимо, и что не следует даже и пытаться его исполнить. Очевидно, последним способом. Но летать, скажешь, невозможно. Но еще более невозможно положить предел страсти любостяжания; легче для людей летать, нежели умножением богатства прекратить страсть к нему. Если ты желаешь возможного, то можешь утешаться надеждою, что некогда это получишь; если же невозможного, то ты об одном только должен стараться, т. е. об истреблении такого желания, потому что иным образом нельзя доставить душе спокойствия.

Итак, чтобы не напрасно нам беспокоиться, для этого, отвергнув постоянно терзающую нас и никогда не успокаивающуюся любовь к богатству, устремимся к другой, которая и гораздо легче может сделать нас блаженными, и возжелаем небесных сокровищ. Здесь труд не велик, а польза бесчисленная: никогда не может лишиться благ небесных тот, кто всегда бодрствует, трезвится и презирает земные блага, напротив, тот, кто порабощен и совершенно предан этим последним, необходимо лишится первых.

Толкование Евфимия Зигабена

Сначала кротким взором успокоил волнующиеся их мысли, а потом сказал, что богатым людям это, т.е. спастись, невозможно. Крепко связанные узами любостяжания, они не могут собственными силами освободиться от его господства; Бог может не только спасти их, но может и все другое сделать.

Итак, Он спасет их, если только они со своей стороны приложат старание, будут раздавать свое богатство бедным, потушат в себе страсть любостяжания и призовут Его, как помощника и защитника свободы. Вся эта речь показала, что любостяжательному человеку невозможно спастись, если только он, прилагая со своей стороны усилие, как сказано, не будет иметь Бога помощником в освобождении от этой опаснейшей страсти.

Некоторые говорят, что если Богу все возможно, то Ему возможно и делать зло. Против таких скажем, что зло служит доказательством не силы, а немощи.
Поэтому и Давид грехи назвал немощами, говоря:
“умножишася немощи их” (Пс. 15:4)
и апостол Павел говорит:
“сущым нам немощным,” т.е. грешникам (Рим. 5:6).
Еще иначе: по словам Григория Богослова, началом зла служит пренебрежение благом; каким же образом пренебрежет благом Тот, Кто есть Сама Благость.