13 августа мы празднуем 176 лет со дня рождения одного из самых интересных деятелей Православной Церкви – святителя Николая Японского. Личность просветителя Японии сопоставима по масштабу с такими личностями, как святой праведный Иоанн Кронштадтский или святитель Тихон, Патриарх Всероссийский.
Святой равноапостольный Николай (Касаткин) в 1861 году, будучи молодым двадцатипятилетним священником и монахом, по зову Божиему прибыл в Японию. Местное население отнеслось к русскому священнику очень и очень настороженно: к XIX веку японцы уже имели негативный опыт общения с иностранцами и иноверцами, так что проповедь христианства была даже официально запрещена, преследуясь государством вплоть до смертной казни. Но святой Николай не отчаялся. Восемь лет он неустанно изучал язык, историю и обычаи страны, не имея ни помощников, ни поддержки из России, и постепенно сумел завоевать расположение японцев.
Его можно считать родоначальником института в Японии переводчиков с русского языка. Это заслуга святого, что японцы открыли кладовую русской классической литературы. Он за пять-шесть лет перевел на японский Священное Писание, а затем и богослужебные тексты, причем обладая скудными ресурсами и имея в помощниках всего одного ученика. Японцы до сих пор служат Божественную литургию, переведенную своим просветителем. Уникальность опыта святителя Николая Японского еще и в том, что японцы приняли Православие как свою родную религию, а не как что-то чуждое, принесенное извне. Он основал Японскую Православную Церковь, которая сохранилась независимо от революций в России и в период гонений на православных в Японии, создал миссионерскую сеть, говоря современным языком, из мирян, которые разнесли зерна веры по всей стране. И сегодня мы хотим рассказать немного о том, какие же они – право славные японцы.
Что мы знаем о «Стране восходящего солнца»? Что мы знаем о людях, которые работают под этим самым солнцам и слывут самой трудолюбивой нацией на свете? Что мы знаем о тех японцах, предки которых давным-давно приняли Православие? Сегодня в Японии 69 храмов, 36 000 прихожан. Примерно столько же, сколько было во времена святителя Николая.
У нас мало кто знает, что в Японии есть маленькая, но настоящая православная церковь. Еще меньше народу в курсе, что японской она названа не по географическому признаку, а по национальному, и ее апостолами были бывшие самураи, нашедшие в новой вере продолжение своих традиций.
Самураи, как высшее сословие, были наиболее образованными людьми, способными воспринимать что-то новое. С наступлением эпохи Мэйдзи они оказались выброшенными на обочину жизни и, в конце концов, пришли к выводу, что, если хочешь изменить реальность вокруг себя, надо сначала изменить что-то в самом себе. Что такое был север Японии в то время (Хакодате, куда был направлен святитель Николай, находится на северном острове Японии Хоккайдо)? Сюда, под натиском императорской власти, отступили все люди старой эпохи – как русские староверы в леса Сибири или казаки за Дон. Здесь они потерпели окончательное поражение и разъехались по своим родным землям, разнося по всей стране новую веру.
Традиции рушились, в умах смятение, люди не знали, во что верить: ту эпоху в японской истории можно сравнить с петровской реформой в России. Но у христианства в тогдашнем японском обществе была отвратительная репутация: первые проповедники появились в Японии еще в XVI веке, это были португальские католики. Поначалу они добились больших успехов, но потом полезли в политику, стали плести интриги. В результате португальцы были жестоко изгнаны, страна закрылась от внешнего мира на три столетия, а слово «христианин» в японском языке надолго стало синонимом слов «злодей», «грабитель», «колдун». Николаю Японскому удалось невозможное: уже через пятнадцать лет его тихой проповеди он стал одним из самых уважаемых в Японии людей.
Павел Савабе, человек, который стал первым православным японцем, пришел в дом к отцу Николаю, чтобы его убить. Самурай клана Тоса, жрец старой синтоистской кумирни в Хакодате, виртуозный фехтовальщик, Такума Савабе был членом тайного общества, поставившего своей целью изгнать из Японии всех иностранцев.
-Твоя вера злая, вы варвары, приезжаете высматривать нашу страну! – заявил Савабе Такума «злодею, грабителю, колдуну».
– А разве не нужно сначала узнать, о чем говоришь, а после решать, вредно оно или нет? – вопросом на вопрос ответил японскому самураю русский монах.
Савабе Такума решил выслушать последнее слово своего врага, а дальше события развивались так. Через четыре года он принял крещение. Сразу же после этого его жена сошла с ума и в припадке безумия сожгла собственный дом. Затем самого Павла заключили в тюрьму и казнили бы, если бы не подоспевшие реформы, смягчившие антихристианское законодательство. Но испытания лишь укрепили бывшего самурая, и еще через три года он стал священником. К тому времени счет православным японцам шел уже на сотни. И большинство из них принадлежали к военному сословию.
Личность святителя Николая Японского сыграла ключевую роль в перемене взглядов японцев на христианство. Русские путешественники времени не раз отмечали, что имя «Николай» в Японии стало почти нарицательным. И православный храм назывался «Николай», и место миссии – «Николай», даже само православие именовалось «Николай». Уважения к святителю Николаю не убавила даже русско-японская война. На вопрос верующих, должны ли они воевать против своих православных братьев, он с редким тактом и смелостью заявил: «Я, как русский подданный, не могу молиться за победу Японии над моим собственным отечеством. И именно поэтому я буду счастлив видеть, что и вы исполняете долг в отношении своей страны. Кому придется идти в сражение, не щадя своей жизни, сражайтесь, но не из ненависти к врагу, а из любви к вашим соотчичам…»
Сами православные японцы любят сравнивать свое положение в своей стране с ложкой соли в горшке риса. Сегодня на всю Японию лишь 36 тысяч человек называют себя сей-ке, то есть православными, из них 10 тысяч регулярно посещают церковь. Это в три раза меньше, чем сто лет назад, когда на похороны святителя Николая сам японский император прислал свой венок – единственный случай в истории Японии, когда иностранцу была оказана такая честь.
Нынешние православные зачастую уже почти пятое и шестое поколение тех самураев, которым святитель Николай передал православную веру. Православных «по наследству» – большинство среди прихожан. Японцы вообще очень верны традициям рода. Если прадед всем сердцем принял какую-то веру, вероятность того, что потомки от нее отрекутся, близка к нулю. Эти люди не всегда могут объяснить суть догматов, но они очень усердны, они соблюдают все традиции, они веруют без всяких шуток. Однажды во время поста в самом старом храме, в Хакодате, батюшка (единственный русский священник в Японии отец Николай Дмитриев) увидел, что его прихожане стремительно худеют. Оказалось, что они уже месяц не едят даже подсолнечного масла. А все потому, что в приходском церковном календаре по ошибке употребили иероглиф «абура», который обозначает любое масло, независимо от его происхождения. А раз написано не употреблять «любое масло», значит так надо. «Японцы вообще люди конкретные», – говорит отец Николай.
Есть категория верующих, кто пришел в православие «от головы». Это, как правило, высокообразованные жители больших городов, которые учились в университете, каким-то образом вышли на русскую музыку, живопись, литературу – и заинтересовались. В целом японцы испытывают интерес к русской музыке, к русской литературе, им очень близка русская поэзия. Японское православие пришло из России и атмосфера для его восприятия была очень благоприятной, а западноевропейское христианство воспринимается японцами как очень сухое.
Есть категория тех, кто пришел в православие случайно. Просто шел по улице, смотрит – храм, зашел, а там литургия, люди совсем с другими лицами, красота неимоверная, причем действует она на все органы чувств, даже такие, которым названия не придумано.
На сегодняшний день именно эта страшная сила – красота – и пополняет церкви новыми верующими. Японское православие – это не про добро и зло. Это про «красиво» и «некрасиво».
Саби, ваби, сибуй, юген – это четыре меры красоты у японцев. Саби – это архаичность. Красота по-японски должна не нести на себе печать времени. Ваби – функциональность. Красиво лишь то, что применимо на практике. Сибуй – это простота и скромность. Роскошь и чрезмерность – первый признак пошлости. А югэн -тайна. Когда все ясно, чем тут восхищаться? И православие всем этим нормам соответствует.
Вот в храм в Хакодате входит влюбленная парочка – прямо из «аниме»: оба с растрепанными прическами и округленными от восторга глазами. Еще больше глаза расширяются, когда они видят иероглиф: «женщина, родившая Бога». Японцы очень любопытны, поэтому уже через минуту священник рассказывает персонажам «аниме», кто такая Богородица и как это так – родить и остаться после этого девственницей.
Старинный городок Хакодате – это что-то типа японского Суздаля, а церковь Вознесения Христова – местный аналог храма Покрова на Нерли. В год мимо проходят пять миллионов туристов, почти все сюда заходят и говорят «Bay!». А потом разъезжаются по своим Осакам и Нагоям, но в голове у них уже засело, что есть на свете такое православие и оно красивое. Оказавшись потом в критической жизненной ситуации, кто-то вспоминает это ощущение и идет в местный православный храм. Таких душ одна на миллион, но для воспроизводства маленькой православной общины хватает и этого.
Очень интересна внутренняя церковная жизнь.
Церкви в Японии созданы с учетом японских традиций, как и самый первый храм в Хакодате. На полу постелены циновки и вы, приходя в церковь, снимаете обувь. Это очень по-японски.
Есть у них и свои «церковные бабушки». В здешних храмах они, как и у нас, играют роль распорядителей внутренних дел (и лицо, и повадки у них бывают при этом точно такие же, как у их русских коллег: ревностные, охранительные и даже слегка агрессивные). Вот только к свечам и записочкам абсолютно равнодушны. К свечам и записочкам равнодушны вообще все православные японцы. Свечи цвета аскорбинки тут продаются, но особой популярностью не пользуются, записок же и вовсе никто не пишет. Объясняется это явление духовно-финансовыми причинами. В российских храмах свеча – это не только ритуал, но и пожертвование. Японцы же просто отстегивают ежемесячно из своей зарплаты определенную сумму на содержание прихода, и поэтому не видят никакой надобности создавать в храме пожароопасную обстановку. А для чего просить кого-то молиться вместо тебя, они и вовсе не понимают: а ты сам тогда, зачем в храм пришел?! Но забот от этого у бабушек меньше не становится
-Арируйа, арируйа, арируйа, Камия коэйва Наннзини кису!
В японском нет буквы «л», но переведенные еще святителем Николаем молитвы – не единственное, чем отличаются богослужения в Японии от богослужений в России. Главное отличие в том, что здесь все без исключения поют. У каждого прихожанина в руках листок с нотами и текстом, и даже если у тебя совсем нет слуха, ты просто лопочешь полушепотом себе под нос слова молитвы. Литургия в японском храме вообще больше похожа на репетицию хора. Японцы не понимают, как это так – молиться молча, их коллективный разум это возмущает. Какая же это совместная молитва, если все молчат?
Зато они очень любят молча исповедоваться. Вот на исповедь выстроилась длинная-предлинная очередь, но уже через десять минут никакой очереди нет. Каждый японец просто падает на колени, подставляет голову под епитрахиль, выслушивает разрешительную молитву – и все, готов к причастию. Поначалу это коробит, но чем ближе узнаешь православных японцев, тем больше понимаешь, что их вера – это не про добро и зло, а вообще про другое.
«Японцы – люди конкретные, – рассказывает отец Николай из Хакодате – они не могут как мы, всю жизнь мучиться, метаться, думать, что же такое истина, и так и не найти ответа, потому что не очень-то и хочется его находить. Для них истина – не вербальное понятие, а элемент собственного опыта. Они подходят и спрашивают: «Что я должен делать?» Ему отвечаешь: «Верить, молиться, творить добрые дела». Он тут же идет и исполняет. Потому что если ты находишься в правильном состоянии духа – покажи конкретный результат, плод духовной жизни. Это очень по-японски».
Японская Православная Церковь – это никакого сращивания с государством. Прозрачная бухгалтерия и строгий статистический учет всех верующих. Неукоснительное исполнение всех стандартов духовной жизни. Регулярные богословские собрания в каждом приходе. Строгий пост и чистосердечная молитва. Культ благотворительности и добрых дел, без которых вера мертва.
Еще очень по-японски прятать свои чувства глубоко-глубоко. Даже сейчас, после жуткой трагедии прошлого года, когда многие потеряли дома, родных и близких, японцы – улыбающиеся люди. А еще они очень дисциплинированный и мужественный народ, именно поэтому не было ни паники, ни случаев мародерства, ни каких-то преступлений. Церковь – часть общества, поэтому многие церковные старосты, уважаемые прихожане на своих местах становились лидерами, и не только для единоверцев, но и для всего региона, и то, что имели, делили на всех. Люди ехали в зону бедствия со всей страны, нагрузив свои машины продуктами и бензином и раздавая их всем подряд нуждающимся. Это тоже очень по-японски.
Нельзя не затронуть тему и о церковном искусстве японской церкви. Для принявших Христа японское церковное искусство стало плавильным котлом, в котором народные верования под преображающей силой Благой вести постепенно сходили на нет, трансформировались в нечто совершенно новое. Мы знаем, что во времена святителя Николая Японского принятие христианства каралось вплоть до смертной казни. Поэтому не стоит удивляться, когда мы видим в японской иконописи непривычные образы: некоторые иконы и скульптуры замаскированы под языческих идолов, но на самом деле – изображают Богородицу и Христа. И, конечно, как и везде в мире, иконописные лики местные мастера наделяют родными и привычными чертами – так, будто Спаситель родился именно в Стране восходящего солнца… В японских храмах можно также увидеть образы, написанные практически единственным японским иконописцем – Рин (в крещении Ириной) Ямаситой (1857 – 1939). Творчество Рин уникально тем, что художница вышла из среды традиционно языческого народа, лишь недавно просвещенного евангельской проповедью. Церковное искусство в Японии еще только в начале своего развития: в стране нет пока национальной школы иконописи.
Символом православия в Японии может считаться Токийский Воскресенский собор, с 1891 года он – достопримечательность японской столицы. Храм стоит на холме Суругадай в самом центре Токио. В конце XIX века этот храм был самым высоким зданием Токио, даже выше императорского дворца. Слава о его строительстве разнеслась по всей Европе и Америке еще до окончания строительства. Японцы до сих пор называют его «Никорай-до», что обозначает «храм Николая». Святитель Николай, переехав из Хакодате в Токио, где вскоре открылось русское посольство, потратил много лет на сбор средств для строительства этого храма. В день освящения храма, 8 марта 1891 года, токийцы впервые услышали колокольный звон. Паломники съехались со всей Японии, но в Церковь пускали только христиан, причем по билетам. Поэтому вокруг церкви собралось несколько тысяч человек. Это событие было сопоставимо с крещением первых японцев в Хакодате. Этот храм пережил страшнейшее землетрясение 1923г., когда почти весь Токио был разрушен. В 1945 г. его покрасили в черный цвет, чтобы уберечь от бомбардировок. В марте 2011 года он тоже немного пострадал: появились небольшие трещины, которые со временем можно будет устранить. Сегодня он стоит и является одним из самых красивых
каменных строений Токио.
Но самым главным символом Православия в Японии является все же ее просветитель -святой равноапостольный Николай Японский. Человек, который своим трудом, добротой, смирением, уважением к национальным японским традициям и культуре завоевал любовь и уважение всего японского народа, показав каким должен быть настоящий христианин. Когда он умер, 16 февраля 1912 года, в последний путь архиепископа Николая провожали тысячи японцев. В этот день был издан указ, который разрешал желающим придти на похороны не приходить на работу. По личному разрешению императора Мейдзи он первым из европейцев был похоронен на Центральном кладбище в Токио. Спустя много лет японские православные решили перенести мощи святого в часовню при Токийском храме, но местные власти запретили им это сделать. Ответ властей был таков: «Святитель Николай принадлежит всему народу Японии. И поэтому любой японец, вне зависимости от его вероисповедания, должен иметь возможность придти и ему поклониться».
В настоящее время число православных японцев по разным оценкам составляет около 36 тысяч человек. Порой кажется, это лишь незаметная капля в море ста тридцати миллионов населения Японии. Но это по нашему, человеческому счету, а в очах Божиих это – десятки тысяч душ, просвещенных светом учения Христова, каждая из которых для Него драгоценна. И все эти люди своим обращением ко Христу обязаны святому Николаю, его мудрости, кротости, бесконечному усердию и его любви. Впрочем, сам он о себе говорил очень скромно: «Роль наша не выше роли сохи. Вот крестьянин попахал, соха износилась, он ее и бросил. Износился и я. И меня бросят. Новая соха начнет пахать… Пусть Божье дело растет». И еще добавлял: «А все-таки приятно, что именно тобой Бог пахал. Значит – и ты не заржавел… Значит, и твоя душа немного очистилась». И, кажется, что, читая эти слова, можно почувствовать тихую, спокойную радость, которой они полны. Радость исполненного долга, радость состоявшейся жизни.
В 1970 году архиепископ Николай (Касаткин) был причислен Православной Церковью к лику святых. День памяти – 16 февраля.
Статья написана с использованием материалов статьи «Идеальные православные» корреспондента «Русского репортера» Дмитрия Соколова-Митрича, православных интернет-сайтов и фильма из документального цикла «Планета Православия».