Покровский вестник, № 9-10(104), сентябрь-октябрь 2018 г.
Многие по видимости праведные считают себя христианами…
Прп. Макарий Египетский
«Прежде всего познай самого себя, то есть узнай о самом себе, каков ты есть. Каков ты воистину, а не каков ты думаешь, что ты есть. С этим знанием становишься мудрее всех людей. С таким познанием себя и в смирение приходишь, и благодать получаешь от Господа. Если же не приобретешь самопознания, а рассчитываешь только на свой труд, знай, что всегда будешь находиться вдали от пути» (старец Иосиф Исихаст. Полное собрание сочинений. М., Ахтырка, 2015. С. 33).
Эти слова принадлежат великому святому ХХ века, старцу Иосифу Исихасту. Все мирское образование старца состояло из двух или трех классов начальной школы. Но его мысль об абсолютной необходимости самопознания полностью совпадает с основной мыслью книги «Фантастический христианин в сравнении со святоотеческим человеком», написанной профессором богословского факультета Афинского университета Иоанном Корнаракисом.
«Психология, исследующая бессознательное, установила, что мотивом для всякого со-противления самопознанию является страх. Страх перед реальным образом себя самого. Известный психиатр и психолог Карл Густав Юнг утверждал, что большинство людей боятся проникнуть в глубину своей души – не выскочит ли оттуда какое-нибудь чудовище, какой-нибудь змей, который ужаснет их или вызовет у них разочарование.
Люди боятся, что в этом случае они столкнутся с экзистенциальными проблемами и тупиками, которые их сокрушат. Поэтому они предпочитают не заниматься проблемой, кто они такие и каков реальный образ их самих. Они чувствуют себя более комфортно и беспроблемно, если поручают своей фантазии создать образ самих себя – такой образ, который соответствовал бы уровню и качеству их общественного положения. Предпочитают рисовать свой образ в собственном воображении, а не изменять его в реальности к лучшему подвигом и трудами. Они отказываются от перемен, путь к которым лежит через страдания. Отказываются от борьбы, результат которой не может быть известен заранее.
Так и слышатель слова Божия, увидевший свое отражение в Евангельской проповеди, заметил свои недостатки и несовершенства. Но лишь только он удалился от этого зеркала, как сразу забыл, каков он есть. Он вытеснил свой образ в беспамятство своего бессознательного, отверг этот образ и, как ему кажется, избавился от тяжелых экзистенциальных вопросов том, каков его образ на самом деле.
Но так легко от действительности не убежишь. Важный психологический закон предупреждает: «Все, что вытеснено, мстит».
Итак, правду говорит брат Господень Иаков. Если слышатель слова Божия не исполняет это слово, то он обманывает сам себя. Такая его непоследовательность отдает его в распоряжение психодинамических законов невротического комплекса. Поэтому потеря памяти о самом себе после того, как он увидел свое отражение и отверг увиденный образ, является началом возникновения невротического комплекса. Такой человек остается фантастическим христианиноми оказывается во власти всех последствий самообмана, во власти своего невротического мышления…»
Фантастический христианин – такое современное название дает нам Иоанн Корнарарикис этому состоянию человека. Однако само это явление ранее было известно как состояние духовной прелести. Вот какое определение ее мы находим у Игнатия Брянчанинова: «Прелесть есть повреждение естества человеческого ложью. Прелесть есть состояние всех человеков, без исключения, произведенное падением праотцов наших. Все мы – в прелести. Знание этого есть величайшее предохранение от прелести. Величайшая прелесть признавать себя свободным от прелести. Все мы обмануты, все обольщены, все находимся в ложном состоянии, нуждаемся в освобождении истиной. Истина есть Господь наш Иисус Христос. Усвоимся этой Истине верою в Нее; возопием молитвою к этой Истине, – и Она извлечет нас из пропасти самообольщения и обольщения демонами. Горестно состояние наше! Оно – темница, из которой мы молим извести нашу душу, исповедатися имени Господню. Оно – та мрачная земля, в которую низвергнута жизнь наша позавидовавшим нам и погнавшим нас врагом. Оно – плотское мудрование и лжеименный разум, которыми заражен весь мир, не признающий своей болезни, провозглашающий ее цветущим здравием. Оно – плоть и кровь, которые Царствия Божия наследити не могут. Оно – вечная смерть, врачуемая и уничтожаемая Господом Иисусом, Который есть воскрешение и живот. Таково наше состояние. Зрение его – новый повод к плачу. С плачем возопием ко Господу Иисусу, чтоб Он вывел нас из темницы, извлек из пропастей земных, исторг из челюстей смерти. «Господь наш Иисус Христос, – говорит преподобный Симеон Новый Богослов, – потому и сошел к нам, что восхотел изъять нас из плена и из злейшей прелести».
В более доступном понимании. В средство погубления человеческого рода употреблена была падшим ангелом ложь. По этой причине Господь назвал диавола ложью, отцем лжи и человекоубийцею искони. Понятия о лжи Господь тесно соединил с понятием о человеко-убийстве: потому что последнее есть непременное последствие первой. Словом «искони» указывается на то, что ложь с самого начала послужила для диавола орудием к человекоубийству, и постоянно служит ему орудием к человекоубийству, к погублению человеков. Начало зол – ложная мысль! Источник самообольщения и бесовской прелести – ложная мысль! Причина разнообразного вреда и погибели – ложная мысль! При посредстве лжи диавол поразил вечною смертию человечество в самом корне его, в праотцах. Наши праотцы прельстились, то есть признали истиною ложь, и, приняв ложь под личиною истины, повредили себя неисцельно смертоносным грехом, что засвидетельствовала и праматерь наша. Змий прельсти мя, сказала она, и ядох. С того времени естество наше, зараженное ядом зла, стремится произвольно и невольно ко злу, представляющемуся добром и наслаждением искаженной воле, извращенному разуму, извращенному сердечному чувству. Произвольно: потому что в нас еще есть остаток свободы в избрании добра и зла. Невольно: потому что этот остаток свободы не действует как полная свобода; он действует под неотъемлемым влиянием повреждения грехом. Мы родимся такими; мы не можем не быть такими: и потому все мы, без всякого исключения, находимся в состоянии самообольщения и бесовской прелести. Из этого воззрения на состояние человеков в отношении к добру и злу, на состояние, которое по необходимости принадлежит каждому человеку, вытекает следующее определение прелести, объясняющее ее со всей удовлетворительностию: прелесть есть усвоение человеком лжи, принятой им за истину.
Прелесть действует первоначально на образ мыслей; будучи принята и извратив образ мыслей, она немедленно сообщается сердцу, извращает сердечные ощущения; овладев сущностию человека, она разливается на всю деятельность его, отравляет самое тело, как неразрывно связанное Творцом с душою. Состояние прелести есть состояние погибели или вечной смерти.
***
Со времени падения человека диавол получил к нему постоянно свободный доступ. Диавол имеет право на этот доступ: его власти повиновением ему человек подчинил себя произвольно, отвергнув повиновение Богу. Бог искупил человека. Искупленному человеку предоставлена свобода повиноваться или Богу, или диаволу, а чтобы свобода эта вынаружилась непринужденно, оставлен диаволу доступ к человеку. Очень естественно, что диавол употребляет все усилия удержать человека в прежнем отношении к себе или даже привести в большее порабощение. Для этого он употребляет прежнее и всегдашнее свое оружие – ложь. Он старается обольстить и обмануть нас, опираясь на наше состояние самообольщения; наши страсти – эти болезненные влечения – он приводит в движение; пагубные требования их облачает в благовидность, усиливается склонить нас к удовлетворению страстям. Верный Слову Божию не дозволяет себе этого удовлетворения, обуздывает страсти, отражает нападения врага: действуя под руководством Евангелия против собственного самообольщения, укрощая страсти, этим уничтожая мало-помалу влияние на себя падших духов, он мало-помалу, выходит из состояния прелести в область истины и свободы, полнота которых доставляется осенением Божественной благодати. Неверный учению Христову, последующий своей воле и разуму, подчиняется врагу и из состояния самообольщения переходит к состоянию бесовской прелести, теряет остаток своей свободы, вступает в полное подчинение диаволу.
Состояние людей в бесовской прелести бывает очень разнообразно, соответствуя той страсти, которой человек обольщен и порабощен, соответствуя той степени, в которой человек порабощен страсти. Но все впавшие в бесовскую прелесть, то есть чрез развитие собственного самообольщения вступившие в общение с диаволом и в порабощение ему, – находятся в прелести, суть храмы и орудия бесов, жертвы вечной смерти, жизни в темницах ада.
Если попытаться исчислить виды бесовской прелести, происходящей от неправильного упражнения молитвою, то увидим следующее.
Все виды бесовской прелести, которым подвергается подвижник молитвы, возникают из того, что в основание молитвы не положено покаяние, что покаяние не сделалось источником, душою, целью молитвы. «Если кто, – говорит преподобный Григорий Синаит, – с самонадеянностию, основанною на самомнении, мечтает достигнуть высокие молитвенные состояния и стяжал ревность не истинную, а сатанинскую, того диавол удобно опутывает своими сетями, как своего служителя». Всякий, усиливающийся взойти на брак Сына Божия не в чистых и светлых одеждах, устраиваемых покаянием, а прямо в своем рубище, в состоянии ветхости, греховности и самообольщения, извергается вон, во тьму кромешную – в бесовскую прелесть.
Совещаю тебе, – говорит Спаситель призванному к таинственному жречеству,– купити от Мене злато разжжено огнем, да обогатишися, и одеяние бело, да облечешися, да не явится срамота наготы твоея: и коллурием слез помажи чувственные очи твои и очи ума, да видиши. Аз, ихже люблю, обличаю и наказую. Ревнуй убо и покайся.
Покаяние и все, из чего оно составляется, как то: сокрушение или болезнование духа, плач сердца, слезы, самоосуждение, памятование и предощущение смерти, суда Божия и вечных мук, ощущение присутствия Божия, страх Божий, – суть дары Божии, дары великой цены, дары первоначальные и основные, залоги даров высших и вечных. Без предварительного получения их подаяние последующих даров невозможно. «Как бы ни возвышенны были наши подвиги, – сказал святой Иоанн Лествичник, – но если мы не стяжали болезнующего сердца, то эти подвиги и ложны и тщетны».
Покаяние, сокрушение духа, плач суть признаки, суть свидетельство правильности молитвенного подвига; отсутствие их – признак уклонения в ложное направление, признак самообольщения, прелести или бесплодия. То или другое, то есть прелесть или бесплодие, составляют неизбежное последствие неправильного упражнения молитвою, а неправильное упражнение молитвою неразлучно с самообольщением.
Самый опасный, неправильный образ молитвы заключается в том, когда молящийся сочиняет силою воображения своего мечты или картины, заимствуя их по-видимому из Священного Писания, в сущности же – из своего собственного состояния, из своего падения, из своей греховности, из своего самообольщения, – этими картинами льстит своему самомнению, своему тщеславию, своему высокоумию, своей гордости, обманывает себя. Очевидно, что все, сочиняемое мечтательностию нашей падшей природы, не существует на самом деле, – есть вымысел и ложь, столь свойственные, столь возлюбленные падшему ангелу. Мечтатель с первого шага на пути молитвенном исходит из области истины, вступает в область лжи, в область сатаны, подчиняется произвольно влиянию сатаны. Святой Симеон Новый Богослов описывает молитву мечтателя и плоды ее так: «Он возводит к небу руки, глаза и ум, воображает в уме своем – подобно Клопштоку и Мильтону – Божественные совещания, небесные блага, чины святых Ангелов, селения святых, короче, собирает в воображении своем все, что слышал в Божественном Писании, рассматривает это во время молитвы, взирает на небо, всем этим возбуждает душу свою к Божественному желанию и любви, иногда проливает слезы и плачет. Таким образом мало-помалу кичится сердце его, не понимая того умом; он мнит, что совершаемое им есть плод Божественной благодати к его утешению, и молит Бога, чтоб сподобил его всегда пребывать в этом делании.
Это признак прелести. Такой человек, если и будет безмолвствовать совершенным безмолвием, не может не подвергнуться умоисступлению и сумасшествию. Если же и не случится с ним этого, однако ему невозможно никогда достигнуть духовного разума и добродетели или бесстрастия.
Издревле христиане строили свою духовную жизнь на базе исихазма. При этом теоретические знания о православном вероучении были неотрывно связаны с непрестанной молитвой, покаянием, внимательным наблюдением за состоянием собственной души и непрерывным трудом над избавлением от грехов и страстей на практике.
В христианской традиции современного общества, как основа духовной жизни стала преобладать СХОЛАСТИКА. Сохранились внешние традиции, теоретическое изучение христианства. НО! Внутреннее наполнение, практика настоящей молитвы и работы над совершенствованием собственного духовного состояния – УТЕРЯНЫ.
Вот и получается наше современное христианство фантастическим, воображаемым, не реальным. А говоря языком евангельских понятий – фарисейским.
Фарисей – это религиозный тип, который известен всем. Господь, прекрасно зная, какое благочестие бывает у фарисеев и как они себя ведут, порицал их. Суровыми, но справедливыми словами Он указал на лицемерность этого благочестия, на пустоту фарисейского духа и противоречивость фарисейского поведения, которое свидетельствовало о расщеплении личности фарисея на взаимоисключающие душевные процессы.
Фарисей говорит, но не делает. Учит и наставляет, но сам не соблюдает того, чему учит других. Он заботится об одном – своим внешним образом убедить всех в подлинности собственного благочестия. Ему нравится, что на него смотрят люди и что он выглядит глубоко религиозным человеком. Его одежда, весь его стиль, учительская интонация его речи, его премудрость преследуют одну цель: выглядеть тем, кем он якобы является, – учителем Моисеева благочестия и богопочитания.
Однако внутри фарисей остается не просто необлагороженным, он еще и преисполнен лицемерия и беззакония. Это подтверждается, например, тем, что он поедает домы вдов, при этом тратя много часов на длинные многословные молитвы. Его суждения и его логика лукавы. Он утверждает, что дает десятину от своих доходов нищим. Но это касается лишь ничтожной части всех его доходов, ведь размер его милостыни зависит от продажи лишь дешевых растительных продуктов – мяты, аниса и тмина. В то же время он забыл о более важном в Законе: правосудии, милосердии и верности – и совсем не заботится об этом.
При этом фарисей из притчи о мытаре и фарисее вырастает в своих глазах и становится выше всех людей на земле: я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи. Он благодарит Бога за то, что он не грабитель: ведь он не похищает чужого добра, например дома у вдов. Он справедлив и никого не обижает. Его душа чиста – ведь он не прелюбодей.
И его религиозная жизнь тоже совершенна и соответствует требованиям Моисеева зако-нодательства. Он постится два дня в неделю и часто молится в храме.
У фарисея есть проблема в его отношениях с истиной. Его целостный образ может быть описан с помощью категорий истины и лжи. Фарисей стал чужим для истины – высшей ценностной величи-ны в иерархии ценностей. И жизненным ориентиром поставил на ее место ложь. Такая перестановка ценностей является важнейшим характерным элементом невротического комплекса.
В этой перестановке ценностей обнаруживается глубочайшая экзистенциальная черта фантастического христианина. Этой чертой является не что иное, как невротичность сознания фантастического христианина. Этот христианин, как и фарисей, – лицемер, потому что, живя в Церкви, он не творит истину Церкви. Он творит лишь свою личную волю, которая обслуживает его беспечальную религиозную жизнь. Его фантазия постоянно утешает его тем, что он истинный и подлинный христианин. Утешает его тем, чего нет в действительности.
Итак, КТО ЖЕ Я ЕСТЬ!?
Иван Ильин в «Книге раздумий и тихих созерцаний» поделился собственным опытом в разрешении этого важнейшего в жизни каждого человека, вопроса.
«…Я всегда стараюсь различать – кто я есть в действительности и каким меня видят другие. Других ведь – неопределенное количество, и каждый видит меня на свой лад. Как я с этим примирюсь – второй вопрос; но я навсегда останусь тем, кто я есть в действительности. Один меня переоценивает, от этого я не стану лучше; другой недооценивает меня, от этого я не стану хуже или незначительней. Тот, у кого есть хотя бы небольшой жизненный опыт, знает, как доброе имя человека можно испоганить сплетнями, злословием или клеветой. Как подумаешь, чего только о нас не говорят! Чего только не поведает глупейшая сплетня, чего не сумеет выдумать злостная клевета. Невероятно. Часто бесстыдно. Если это слышит юноша, он возмущается и мечет искры, зрелый мужчина презрительно отметает наветы, пожилой – замкнется и бровью не поведет. Глупые или злые люди мелют вздор, что зачастую вовсе нелегко вынести; однако каждый должен однажды глубоко прочувствовать, что несмотря ни на что, он остается тем, кем является в действительности.
Надежда всем понравиться наивна и бесперспективна, также как и желание, чтобы тебя все видели в верном свете и оценивали справедливо. Это особенно относится к нашему полному страстей бурному времени. Чем сложнее, тоньше и глубже внутренняя сущность человека и чем эффектнее его внешность, тем менее верно его нередко воспринимают, тем несправедливее оценивают. Нам, обычным людям, конечно, легче: кто интересуется нами? Кто станет нам завидовать сверх меры? Ведь воробьи – и те пролетают мимо нас равнодушно. А тем не менее мы имеем дело с «кривым зеркалом» общественного мнения, утверждаемся по отношению к нему и защищаемся от него.
Нам надо раз и навсегда примириться с тем, что каждый из нас носит в себе «отображение» («имаго») и что это «отображение» не является «подобием». Мы не должны гоняться за своими отображениями в чужих душах, чтобы их подправить или украсить. Скорее целесообразно великодушно и благородно предоставить всем людям «право на заблуждение» в этом отношении
и не взваливать на себя обязанность правдивой «ретуши». Стоит представить себе, какой бы это был сумасшедший дом, если бы все гнались за тем, чтобы залатать или украсить свой собственный «имаго» в соответствующей чужой душе, – недостойное занятие для людей с комплексом неполноценности.
Неверно ставить свое бытие в зависимость от чужих людей; доверять собственное достоинство чужой близорукости или враждебности; позволить исчезнуть центру личной жизни. Бытие стоит впереди видимости, а элемент обманчивости неотделим от существования видимости. Мое бытие должно быть верным, тогда пусть моя видимость будет неверной. Я не то, что говорят, а возмож-но, шепчут или кричат обо мне другие. Я нечто гораздо большее, чем перекрестье их непонятливых, злобных, низких фантазий.
Но все же кто я? Я то, что я искренне есть. Я то, о чем от всего сердца откровенно, не колеблясь, высказываюсь. Я то, на чем моя сущность сосредоточивается в любви и возносит молитву. Меня надо искать там, где во мне исчезают боязнь и страх. Меня можно найти там, где во мне созревают судьбоносные решения, где начинаются решительные и смелые поступки моей жизни. Я там, где действую; я то, что делаю. Тут я «действительно». И это также моя «действительность». Я – мое «око». Я – мое «сердце». Я – мое «слово», которое образуется из «понимания» сердца. Я – мое «деяние», которое следует моему оку, сердцу, слову. И если все это есть я, тогда мне недостает лишь последней уверенности, что это действительно я. А если у меня эта уверенность есть, тогда я ношу в себе истинный источник своего личного достоинства и меня не выведут из себя чужие пересуды и лепетанье.
И если обманчивая видимость сбивает с толку и правит миром, меня она не сможет ни соблазнить, ни захватить врасплох. На том стою. И не могу иначе. Да поможет мне Бог. Аминь.
Мир можно исцелить лишь духовным достоинством и верностью, лишь мужеством быть тем, кто ты есть…»
…Мужеством быть тем, кто ты есть! Получается, начинать нужно с того, чтобы попытаться УВИДЕТЬ себя – реального, грешного, немощного. Принять этот новый свой образ и начать по-настоящему нести свои немощи, параллельно приобретать покаянное чувство, молиться и пытаться с помощью Божьей начать жизнь с чистого листа совершенно в другом формате; в ином мире – мире закона Божия, а значит исполнения Его заповедей… А там, куда не ступи – «не осуждай!»; куда не взгляни – «не завидуй!»; куда не сверни – «не прелюбодействуй!»… И какую из заповедей ни возьми – каждая из них налагает на человека тяжесть КРЕСТА. А он тяжел… давит, мешает развернуться, быстро побежать… так и хочется его сбросить и стать свободным от всех этих «нужно» и «нельзя». И многие бросают. Но печален итог жизни человека, сбросившего с себя СПАСИТЕЛЬНОЕ ИГО КРЕСТА! Ведь Господь Иисус Христос неспроста своим собственным примером показал всем нам, что КРЕСТ – это не только страдание и умерщвление себя для мира! В то же время – это спасение и жизнь вечная. Лишь посредством КРЕСТА ветхий человек может «прорасти» в «новую тварь» и вечную жизнь.
Свободный выбор – взять свой крест и нести, или оставаться фантастическим христианином, по-прежнему есть у каждого из нас, пока мы еще живы. И каждый ЛИЧНО свободен выбирать – расцветет «жезл Ааронов» его собственной души или так и останется сухим костылем навеки вечные.
Подготовила Алла Станкевич
Использованные источники:
1. Иоанн Корнаракис. «Фантастический христианин»
2. Игнатий Брянчанинов. Том 1. Раздел «О прелести»
3. Иван Ильин. «Книга раздумий и тихих созерцаний»