Белоснежный и величественный, с монументальными колоннами, застыл в прохладной осенней свежести круглый, как вся наша планета вселенная, храм Архистратига Божия Михаила.
Святая тишина легким дуновением ветерка густо окутала подворье и раскатилась во все концы, устремившись далеко-далеко за горизонт. Лишь переступили порог Дома Божия – и в мгновение ока оказались на званой вечере – Литургии в честь Военоначальника Вышних сил. Здесь святая тишина незаметно преобразилась в ангельское пение: … иже Херувимы тайно образующее… «…Дай мне, Господи, быть участником Таинства Твоего святаго. Дай нам, Господи, всем стать участниками Таинства Твоего святаго…»
Почетно стоят именитые гости, горсточкой притихли детишки, замерев одним единым телом, застыли родные до боли старушки, по старинке скрестив на груди руки, словно серафимы, смущенно прикрывающие крыльями свое присутствие в присутствии Божием.
Из алтаря сквозь кружева картонного иконостаса струится прозрачная дымка и само собой узнается дух родного горнего Отечества.
Дыханием благодати едва заметно колышутся на ветхих хоругвях побледневшие временем васильки, переливаются антрацитовым светом в старой жестяной банке древесные угли для кадила.
Вот бесшумно прошелестел самосшитым стихариком юный пономарь – «понес какое-то послушание…». Серьезный и не по-детски сосредоточенный. А сам похож на ангела, спорхнувшего со старинной иконы, что в левом пределе, где, раскинув крылья, раненной птицей устремилось ввысь святое Распятие.
Стоим, чуть дыша, как на Седьмом Небе, раскачиваемся тактом гласовым.
Но вот, в одночасье, единое тело вздохнуло полной грудью и едиными усты взмолилось: «Отче наш, … остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим…»
Много, много согрешила на Небо и пред Тобою, Господи, помилуй! Помоги исповедати Тебе все мои прегрешения… Смиряюсь на колени, кладу на Крест правую руку: согрешила… согрешила… Прости меня, Боже, прости меня и ты, отче! Согрешила, каюсь. Нет, ни на кого не держу зла, никого не виню, только себя, нерадивую.
Как сквозь шум проливного дождя едва догадываюсь:…отпускаются тебе грехи твои… И льются, льются струи то ли слез, то ли обильного ливня, смывающего все следы моих больших и малых, а все же – законопреступлений.
Как гора, непосильной ношей давшая плечи, как грозовая туча, застилавшая очи и уши сердечные, в любую секунду готовая разразиться громом-молнией, угрожая очередной катастрофой – свалилось бремя греховное! Боже правый! Хорошо-то как, легко!
Прииди же, Господи, в дом осиротелой души моей, воскреси мя, приими яко разбойника… Причащаюся Тела Твоего Святаго и Крови и един сотворяюся. Прибуди же Ты во мне, как и я в Тебе!
Замирает душа, часто стучит сердце как птичка трепещущая, ладно собрать свои последние силы и выскочить из груди, как из тесной клетки.
Пройди, Господи, о вся уды моя, во вся составы моя. Попали терние всех моих прегрешений и спаси, Спасе!
Запиваю теплотой СВЯТЫЕ ДАРЫ и, как чаша переполненная, боясь расплескаться, едва дышу.
Уже покатился волной Крестный ход вокруг храма
с фонарем, хоругвями да иконами. Братец, возьмем скорей и нашу, Озерянскую! Весело запрыгали в притворе колокола, заморосили брызги святой водицы, щедро орошая все пространство и «яже в нем», сливаясь воедино с блеском десятков счастливых глаз.
Воротились «на круги своя». Угомонились, и вот, одного за другим, по важности, по чину оглашают поздравляющих.
Звучат добрые слова тружеников кесаревых, раскатились душевные пожелания мадонны в красной шляпе, ободряет речитатив «козацьких отаманiв», засветились простые, искренние слова согбенного паломника-фотографа, привезшего в дар икону Иоасафа Белгородского из села Ракитное, что около Белгорода, в село Ракитное, что около Харькова.
Сейчас огласят работников «Покровского вестника».
Что же делать? Где взять слова, вмещающие невместимое? Держу в руках Озерянскую икону Божией Матери, которую всем нашим «издательским миром» собирали
с «миру по нитке»:
– кто-то нашел репринтное истинное изображение иконы;
– кто-то сделал электронный оригинал-макет;
– кто-то напечатал;
– кто-то научил вышивать и работать с бисером, а кто-то вышил;
– кто-то подобрал кивот, а кто-то привез ее сюда и уже прошел с ней первым в ее истории Крестным ходом.
А я только несу готовую, пахнущую новеньким, переливающуюся бисером и сверкающую бриллиантами свяченой водички, только что щедрой рукой окропленную ИКОНУ – Матушка, Царица небесная, помоги найти слова!
«Ваше Высокопреподобие, отец Никодим! В святом писании мы читаем: «… по делам их узнаете их …». Знаем многие Ваши дела и узнаем в них настоятеля храма, монаха, священника, строителя, украсителя… Но больше всего узнаем доброго пастыря, мудро упасающего несметное стадо, взрастившего многих пастырей, которые сейчас уже сами пасут свои стада словесные так же мудро и кропотливо, как Вы.
Вот и мы – внучатый озерянский отросточек… Приимите же, отец Никодим, от нас как отзвук многих Ваших добрых дел и многих трудов эти созревающие плоды: икону сию, Покровский вестник ноября и низкий земной поклон!»
Вижу спокойную теплую улыбку батюшки, и лучшей награды не чаю.
Стою, как сквозь сон наблюдая происходящее вокруг. Вдруг пробудилась на словах: «Хочу поделиться с вами доброй вестью: в день празднования Озерянской иконы Божией Матери, 12 ноября сего года было принято решение заменить в нашем храме ИКОНОСТАС! Уже приехали умельцы-мастера, утвержден проект. Скоро – за дело! Люди добрые, помогайте!»
Озвучили отрадную весть: «Первая ласточка принесла уже сорок тысяч гривен, положив тем самым начало этому Богоугодному делу…»
Наконец «потекло единое тело Христово» тонким ручейком приложиться ко Кресту да внести свою посильную лепту в «очередное дело» настоятелем храма сего начинаемое, о Господе самом совершити. Потекли и мы. Шарю по карманам: в одном – супер-фото-мыльничка, в другом –
за дырявой подкладкой случайно заблудились два полтинника – жалкие останки от «сегодня напрочь расточенного наследства» – тихий ужас на фоне 40-тысячного веского вклада в доброе дело.
Одолжила «очi у Сiрка» и опустила полтинники в кружку один за другим. А они – предательски на всю вселенную: ЦОК..! ЦОК..!
Уплетаю за обе щечки холодечик с хреновым соусом, наминаю котлетку домашнюю с горячей картошечкой, поднимаю заздравную с добрым кагорчиком. А в ушах все звенит: ЦОК, ЦОК…
– Вы на Харьков? Захватите с собой паломника!
– Хорошо, только мы еще в Озеряны.
– Ничего, благослови, Господи, и в Озеряны заехать.
Сижу на заднем сиденьице, что селедочка. Третья попутчица слева безнадежно бесконечно вещает «творити доб-рое», паломник спереди все про газетку нашу у брата за рулем выспрашивает, да про подвал наш, да кто в том подвале труждается. А мне сквозь «…Сыне Божий, помилуй…» все ЦОК да ЦОК слышится. И вдруг поворачивается паломник и говорит: «Алла Андреевна, а вам поклон от отца Димитрия Тяпочкина! Мы с его семьей тесно общаемся. Он знал, что я буду в этих краях. Велел навестить».
Надо же! Отец Димитрий, родненький, помнит и наш подвал и меня, нерадивую (принимала дорогих гостей, богата была пустым чаем с окостеневшими конфетками, и тем пришлось радоваться). А как же вы… А как же я… Слава Тебе, Боже наш, Слава Тебе!
Расплылась в улыбке перед объективом фотоаппарата на паперти Озерянского храма с иконкой Иоанна Кормянского. Александр Ващенко – так звать-величать нашего паломника-фотографа – дорогами творит свое ремесло, одновременно прославляя святого праведного Иоанна Кормянского, причисленного к лику местночтимых святых. Его честные останки 9 сентября 1997 года были извлечены из-под спуда и поставлены в Свято-Покровском храме деревни Корма Добрушского р-на Гомельской области, а 8 августа 2000 года при Свято-Покровском приходе был учрежден женский
монастырь в честь святого праведного Иоанна Кормянского.
Частичка мощей этого святого по милости Божией благоухает в мощевике храма Архистратига Михаила села Ракитное у нашего дорогого игумена Никодима.
Стою на святой земле, в том самом месте, которое много-много лет назад посетила Сама Царица небесная, в свидетельство об этом дивном событии оставившая свою икону, с тех давних пор именуемую «Озерянская».
Дивны дела Твои, Господи! Нет границ чудесам Твоим ни в пространстве, ни во времени. Не покидаешь и Ты нас, освиневших гриппозными эпидемиями, Всецарица вселенская, Владычица всего нашего края Слобожанского!
Посети же нас снова, Матушка! Пройди своими стопочками окрест земель наших, омерзительно запустевающих. Отогрей сердца оледеневшие, промой очи наши остекленевшие водичкой Твоею Озерянскою!
Иконою Твоею Взбранной Воеводой возглавь Крестные ходы, взыщи погибающее стадо. И соберем все вместе добрый урожай:
– кому – возвращение блудного сына;
– кому – утраченное здоровьице;
– кому – совести и ума-разума,
а кому – с миру по нитке – врата царские – новенький иконостас, а жертвователям – бронь на места в скором поезде назначением «Житейское море – Царство небесное». Аминь.
Алла Станкевич