Выдержки из письма к родственникам.
Вчера, 19 февраля, был необыкновенный день – и грустный и в то же время радостный и праздничный – год, или, по церковному, годины, с дня успения моего духовного отца игумена Владимира. Был у меня в монастыре Свято-Покровском этот батюшка, к которому я всё время ходила на исповедь. Он был уже немолодой, можно сказать, старенький (умер в возрасте восьмидесяти лет), но всегда выглядел высоким, стройным, красивым, подтянутым, аккуратным, с длинными распущенными седыми волосами, плавно ниспадающими на плечи, с окладистой бородой, почти всегда бодрый и пребывающий в исполнении своего долга. У него было послушание – принимать исповедь у прихожан. И ежедневно, день в день, с самого раннего утра с 6 до 8 и вечером с 17 до 19.30, а в праздничные дни и с меньшими промежутками он сидел за своим исповедальным .столиком и принимал у прихожан исповедь. Сколько людей к нему приходило! Десятки людей, а в праздничный день, может, и около сотни, и всех он выслушивал, а люди ведь на исповедь идут с самым наболевшим, выстраданным, не знающими, как поступить, многие идут, как к последнему пристанищу, за последней помощью и надеждой, – и никто не уходил никогда от отца Владимира неутешенным, неуспокоенным, неуслышанным. Мало того, помимо выслушивания и отпущения грехов, батюшка раздавал еще и то, что ему приносили в знак благодарности: деньги, продукты, на улицах оделял нищих, по городу у него было несколько точек, где он кормил голубей, и на все* у него хватало времени и сил. Такой он был неутомимый подвижник. Хотя, конечно, он уставал от исповедей; другой батюшка рассказывал, что он, приходя от народа в келью, падал на кровать от изнеможения: такое послушание — самое тяжелое. После того, как не стало отца Владимира, до сих пор одного постоянного батюшки-исповедника так и нет, нету ему замены, исповедуют все отцы по очереди, по графику.
А ещё хочу вам сказать тоже необычное про отца Владимира, каким он был, наверное, единственным в своей простоте, непритязательности, скромности, абсолютно лишенный чего бы то ни было напускного или напыщенного – это его калошки! Ведь сейчас никто не ходит в калошах, а батюшка в мокрую погоду не гнушался и не стыдился надевать и идти по городу, в метро в своих резиновых калошках! Это было умилительное созерцание такого явления! И ещё у него были две простые черные матерчатые сумочки, куда он складывал корм для голубей и что-нибудь по мелочам. Замечая такие незначительные детали, окружающие видели в батюшке просто святого человека. Разумеется, он мог бы позволить себе что-то поприличнее, посолиднее (игумен – это высочайший монашеский сан), но ему это было совершенно ненужным, лишним. Он умел, как истинный монах, обходиться до крайности самым малым. И этим он был еще доступнее и ближе каждому человеку.
Батюшка Владимир так мог чувствовать горе человеческое, видеть приближающегося к нему насквозь, ему нельзя было ни слукавить, ни схитрить, ни солгать, – и что бы он ни сказал – всё сбывалось до крупицы – как ни вертеть, ни своевольничать, ничего не переиначивалось, а сбывалось только по словам батюшки Владимира. К нему приезжали за 600 км только, чтобы услышать его совет, как нужно поступать в житейских ситуациях – и он находил всем спасительный словесный рецепт – только надо было выполнять его в точности, и тогда всё становилось на свои места.
Так много хочется рассказать об этом всеми любимом батюшке. Ему были присущи и безконечная доброта и любовь к человеку, которые он скрывал, это не выпячивалось, а горело внутри этого монаха, согревая души и сердца страждущих людей, и в то же время – необходимая строгость, без которой не бывает, не получается то, к чему стремится кающийся грешник. Например, отец Владимир ни за что не принимал исповедь у накрашенных и одетых в брюки женщин, мне делал замечание, чтобы я не приходила на исповедь даже с безцветным лаком намазанными ногтями, также и мужчинам с хвостиками указывал на неподобающий и недопустимый вид для мирянина. Кажется – это такие мелочи, пустяки, но во всем этом – нарушение Божьих заповедей, которые приводят к большим грехопадениям. А если начинаешь хотя бы понемножку исправляться -во внешнем облике, читать, ну хотя бы самые насущные молитвы – «Отче наш», «Богородице», «Символ веры», Иисусову молитву (Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного), а также по главе в день читать Святое Евангелие – жизнь и все вокруг начинает устраиваться с Божьей помощью в лучшую сторону. Еще отец Владимир дал мне строжайшее и неукоснительное исполнение Божьей заповеди ходить каждое воскресенье на утреннюю Литургию. Конечно, ох как трудно заставить себя встать пораньше, хочется поспать в выходной, но та пища, которую получает душа на праздничной службе, на целую неделю дает подкрепление и силы, небесную благодать.
О батюшке можно рассказывать безконечно (это не ошибки, в церковном языке нет другой приставки, иначе с другим написанием, употребляя букву «с», получится призывание нечистой силы, а это всё работает против человека, всё это вещи серьёзные, не заморочки), но вместе с радостной частью рассказа о нем имеет место и грустная сторона, и снова радостная, потому , что успение для человека – это не конец, а всего лишь переход в жизнь вечную, это встреча с Богом, и хорошо, когда душа, не обремененная грехами, легко отлетает от грешной земли, сопровождаемая ангелами света, а не ангелами тьмы и остается в небесной безконечности, упокоенная со святыми и праведными. А для отца Владимира, несомненно, и началась эта радость светлой безконечной жизни с Богом, Царицей Небесной, с его любимым преподобным Серафимом Саровским, со всеми Оптинскими старцами, поучения которых из толстой книги, как и Святое Евангелие, он цитировал наизусть и указывал по памяти кающимся за своим исповедальным столиком, на какой странице прочитать нужное и полезное каждому. Какое счастье ходить на исповедь, какое счастье иметь своего духовного отца и жить по его указанию! И вдвойне счастье – быть и оставаться духовным чадом отца Владимира!
Нескончаемым потоком в любую погоду притекают православные теперь уже на могилку к батюшке, и там на коленях продолжают исповедоваться своему «тёплому заступнику мира холодного», и безотказный отец наш Владимир с Божьей помощью так же помогает устроять людские беды, боль и горести. Не осиротел наш монастырь, не оставил своих прихожан без любимого нашего светильника. Тепло и доброта отца Владимира, его крепкая небесная молитва и любовь к каждому человеку согревают нас всех и оберегают. Аминь.
Раба Божия Татиана, г.Харьков, 2013 год