Евангельские чтения. Литургия 14 октября 2018 года.

Потом, чтобы апостолы не сказали, что такая заповедь – любить врагов – невозможна, Он говорит: чего желаешь ты себе самому, то делай и другим, и будь в отношении к другим таков, каковыми желаешь иметь в отношении к тебе самому других. Если желаешь, чтобы враги твои были для тебя суровы, несострадательны и гневливы, то будь и ты таков. Если же, напротив, желаешь, чтобы они были добры и сострадательны, и непамятозлобивы, то не считай невозможным делом – и самому быть таковым.

Видишь ли врожденный закон, в сердцах наших написанный? Так и Господь сказал:
“вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его” (Иер. 31:33)

В греческом речь несколько своеобразная и свойственная только этому языку: и так все, сколько пожелаете, чтобы делали (не поступали) вам люди, так и вы делайте им; ибо таков (таковы) закон и пророки. При толковании этого стиха многое зависит от того, признаем или нет подлинным поставленное в начале стиха «итак» (ούν). Чтение сильно колеблется: во многих важных кодексах этой частицы нет. Вульгата

«ergo». Если

«итак» должно быть удержано, то между 12 и предыдущим стихами будет близкая связь. 12 стих будет просто выводом из предыдущего стиха. Если «итак» опустить, то мысль 12 стиха получит самостоятельное и независимое от предыдущей речи значение; другими словами, здесь связь или будет вовсе неясна, или же ее и совсем не будет. Некоторые новейшие экзегеты принимают последнее. По мнению Цана, можно найти достаточные свидетельства в пользу того, что в первоначальном тексте этого «итак» не было и что оно подозрительно и в других местах, несмотря на древнее и более или менее сильное свидетельство в его пользу (Мф. 6:22); (Мф. 7:19, 24); (Мф. 13:28); (Мф. 28:19); (Лк. 11:36); (Ин. 4:9, 30).

Попробуем прежде всего взвесить, какая мысль получается при опущении «итак». Почти единогласное объяснение таково, что этот стих поставлен у Матфея не на своем месте. Тут нам представляются целые теории. У (Лк. 6:30) выражение параллельно (Мф. 5:42). Поэтому 12 стих Матфея во всяком случае более уместен в (Мф. 5:38–48), где идет речь о том, как мы должны обращаться с другими. Но выражение могло бы быть поставлено и у Мф., после (Мф. 7:1, 2). Ст. 3–5 и 7–11 суть «интерполяции» из разных частей Логий. Отсюда легко видеть, какая путаница получается, если выпустить oun. Другие экзегеты не столь строги. Они не заподозревают стих в подлинности; но говорят, что он не имеет никакой связи с предыдущими. Oun следует здесь совсем зачеркнуть и допустить, что в (Мф. 7:12) содержится самостоятельный член в цепи одинаково не имеющих синтаксической связи увещаний (Мф. 7:1–5, 6, 7–11, 13–14, 15–20). Связующею нитью в этих выражениях служит только κρίνειν. К этой нити нужно прицепить и стих 15.

Теперь посмотрим, какая мысль получается, если ούν признается подлинным. Златоуст принимал ούν, хотя и считал его загадочным. Связь, которую он предполагает между 12 и предшеств. стихами, по мнению Толюка, неестественна, хотя иначе, говорит Толюк, чем Златоуст, ее и нельзя понимать. Как же понимал эту связь Златоуст?

«В этих кратких словах (12 стиха) Спаситель заключил все и показал, что добродетель и кратка, и удобна, и всем известна. И не просто сказал: «во всем, как хотите»; но: «итак (ούν) во всем, как хотите»; слово: итак не без намерения употребил, но с особенною мыслию. Если хотите, говорит Он, быть услышаны, то, кроме того, сказанного Мною, и это делайте».

Теперь какое же мнение из указанных считать верным? Следует ли считать ούν подлинным? Из двух предположений, по нашему мнению, вероятнее второе: ούν следует принимать за подлинное. Слова же 12-го стиха относятся не к ближайшему 11-му, а ко всей предшествующей речи, где говорится об отношении людей друг к другу. Подобные же вставки встречаются и во всех других ораторских речах и служат или для отдохновения самого оратора, или для того, чтобы дать возможность слушателям собраться с мыслями. Во многих случаях часто встречаются здесь повторения или обобщения, или просто бросается беглый взгляд на сказанное прежде.

Содержание стиха или выражаемая в нем мысль были известны еще в древности. Гиббон, по-видимому, с целью унизить правило, предложенное Христом, указывал, что оно встречается
у Сократа за четыреста лет до Р. X. в таком виде: «чем прогневляют тебя другие, того не делай им»
Диоген Лаэрций говорит, что Аристотель, когда его спросили, как нам следует вести себя по отношению к друзьям, ответил: “так, как нам желательно, чтобы они вели себя по отношению к нам”
Конфуций, когда его спросили, существует ли слово, в котором выражалось бы все, как мы должны вести себя, ответил: “не есть ли такое слово взаимность? Чего ты не делаешь себе, того не делай другим”.
Подобные же выражения приписываются Будде, Сенеке, Филону и раввинам.
В Ветхом Завете такого же выражения не встречается.
Но древние, жившие до Христа, никогда не выражали с такою силою идеала, как Он. У Аристотеля о друзьях; в словах Иисуса Христа — о всех людях. У других лиц, высказавших такую же мысль (между прочим, у еврейского раввина Гиллеля), правило выражено в отрицательной форме; у Христа — положительно.

Далее, справедливо замечают, что Христос, высказав заповедь, и положив ею основание естественного права, не выставляет того, что Он хотел выступить с каким-либо новым открытием и указывает, что «в этом закон и пророки» (Мф. 22:40). Однако пророки доходили до этого правила только «едва», как (Мих. 6:8). В этой заповеди выражается скорее дух и сущность ветхозаветного закона и чаяние пророков, чем самые их слова.

Выражение не значит: «что делают вам люди, то же самое делайте и вы им», потому что мы часто не можем делать другим всего того, что делают они нам. Следует понимать его в более общем смысле: за любовь мы должны отплачивать любовью же. Общая мысль та, что мы должны делать людям, чего желаем себе. Далее, не всегда мы можем и должны делать другим то, чего желали бы себе самим, потому что, как правильно замечает Альфорд, иногда то, что было бы удобно для нас, было бы неудобно для других.
«Мы должны думать о том, что нравится нам, и затем прилагать это правило к нашему обращению с другими, т. е. делать им то, чего, как мы имеем основание предполагать, они желали бы. Это очень важное различие, и такое, на которое часто не обращают никакого внимания при толковании этого золотого правила» (Альфорд).

Закон сей, который на самом разумном естестве изображен, столько есть истинен, благ и справедлив, что никто, ниже верный, ниже неверный, не может его опровергнуть или ему противостоять. Если ты желаешь, чтобы к тебе были расположены люди: поступай и с ними равным образом. Хочешь ли ты себе, чтобы кто другой или похитил имение твое, или коснулся чести твоей, или какой либо тебе малый причинил вред? Без сомнения, не желаешь. Убо твори и ты так же, то есть не похищай, ниже бесчести, ниже повреждай другаго. Чего желаешь от других? Поистине, хощешь, чтобы все и любили тебя, и уважали, и всячески благоприятствовали тебе. Убо поступай и ты со всеми равно: всех люби, всех почитай, всякому благоприятствуй. Какой может быть на сие ответ, или какое противусловие? Нет никакого. Поелику же Божественный Евангелист Матфей, писав о сем Божием законе, упомянул, что Господь, когда сей закон предавал, присовокупил тогда и сие: “се бо есть закон и Пророцы” (Мф. 7:12): следует, что чему Моисейский закон и Пророки и Евангелие научают, столько есть праведно, сколько и сей праведнейший закон.

Потом показывая, что не должно надеяться и на молитву нерадящим о самих себе, равно как и тем, которые стараются о самих себе, не должно полагаться только на собственное старание, но должно свыше просить помощи, и употреблять собственные усилия, — Он беспрестанно внушает и то и другое.

В самом деле,
после многих наставлений, Он научает молиться;
научивши молиться, снова научает тому, что должно делать;
вслед затем Он опять научает, что непрестанно должно молиться, говоря: “просите, ищите и толцыте”,
а отсюда опять переходит к тому, что и самим нам должно быть тщательными.

Итак, говорит Он, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними. В этих кратких словах Спаситель заключил все и показал, что добродетель и кратка, и удобна, и всем известна.
И не просто сказал: “во всем, как хотите”;
но: “итак во всем, как хотите”;
слово: “итак” не без намерения употребил, но с особенною мыслию. Если хотите, говорит Он, быть услышаны, то кроме того, сказанного Мною, и это делайте. Что же именно?

Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди. Видишь ли, как Он и отсюда вывел то, что вместе с молитвою необходима нам и добрая жизнь?
Он не сказал:
чего хочешь себе от Бога, то делай ближнему твоему,
— чтобы ты не возразил:
как это возможно? Он Бог, а я человек.
Но произнес:
если чего хочешь себе от равного тебе, то и сам то же оказывай ближнему.
Что может быть этого легче? Что справедливее? Потом, предлагая величайшую похвалу, еще прежде самых наград получаемую за соблюдение этой заповеди, говорит: ибо в этом закон и пророки. Отсюда видно, что добродетель нам естественна и мы все сами по себе знаем, что должно делать, так что никогда нельзя извиняться неведениям.

Прекрасно предсказал пророк Исаия, говоря, что
“слово сокращено сотворит Господь по всей земли” (Ис. 10:23)
[Ориг. “во всей вселенней”].
Потому что в этом едином и кратком изречении Христос объял всю добродетель, всякую заповедь, чуть ли не всякую благую деятельность и устроение души (мысли). Посему, согласно Евангелисту Матфею, представив это, Господь присовокупил:
“Се бо есть закон и пророцы” (Мф. 7:12);
так и в другом месте, суммируя все в два начала, Он сказал, что на этих двух заповедях – предписывающих любовь к Богу и любовь к ближнему – утверждается весь закон и пророки (Мф. 22:37-40).

Ныне же Он все свел к одному; не только ту праведность, которая заключается в законе и у пророков, но охватил и вообще всякую у всех людей добрую деятельность, которую ныне не только для одного (израильского) народа, но и для всей вселенной Он представил как закон, лучше же сказать: для тех, которые от всякого народа под небом, присоединяются к Нему [Возможен иной перевод: “присоединяющихся к нему, т.е. к Божиему народу”].

И не только охватил, но и показал, что каждая из этих двух заповедей, которые Он дал, всаждены в нас по самой природе. Потому что это есть то, что и Иаков Брат Божий предписывает нам, говоря:
“Отложше всяку скверну, и избыток злобы, в кротости приимите всажденное слово, могущее спасти души ваша” (Иак. 1:21).
Это же Бог предвозвестил и через пророка Иеремию, говоря:
“Завещаю им завет нов, дая законы Моя в мысли их” (Иер. 31:31-33).
Потому что желать в душе – это принадлежит миру мыслей, в которых ныне явив запечатленными все евангельские заповеди, Господь заповедует и законополагает проводить жизнь согласно сему, потому что, как любящий добро и человеколюбивый, Он вложил в самую нашу природу познание того, как надлежит поступать (“тин ту практэон гносин”).

В увещании соблюдать эту основную заповедь, Господь явил, что не только всякая евангельская заповедь всаждена в нас (по природе), говоря: “Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними”, но и показал, что она – справедливая и нетрудная и полезная и легко-постижимая для всех и известная по природе. Потому что что – это? – Не знаешь разве, что гневаться и поносить брата и подобное сему – дурное дело? И почему сам ты не желаешь быть предметом его гнева и поношения (и нет сомнения ты соглашаешься с этим), но немедленно приходишь в огорчение и, не терпя этого положения, всеми способами стараешься избежать сего? – конечно, по той причине, что гнев это – злое дело, беззаконное и вредное. Также обстоит дело, если кто-то на твоей супруге останавливает страстный и чересчур внимательный взгляд; также – и когда кто-либо не только из вражды к тебе, но и вообще, говорит относительно тебя ложь. И просто сказать, все то, что запрещается согласно евангельским заповедям, то и нам неприемлемо. Что же сказать об уже ранее запрещенных законами Ветхого Завета крайностях греха, как: убийство, прелюбодеяние, клятвопреступление, насилие и подобное сему? Что же сказать и о противоположных сим грехам добродетелях и о том, как мы бываем довольны, когда они совершаются (со стороны других людей) в нашу пользу? Видишь ли, что и сам по себе ты знаешь каждую из этих заповедей и признаешь справедливой и полезной? и не только это, но и – не трудной: потому что не считал бы ты достойным большего порицания того человека, который полон бешенства на тебя или клевещет или каким-либо иным способом затевает козни против тебя, если бы ты действительно полагал, что этому человеку удержаться от каждого из этих дел, крайне трудно или даже и (совсем) невозможно.

Итак, пусть не будет того, чтобы, когда ты переносишь от другого человека зло, будучи обижаем им или обманываем или вводим в ущерб, тогда правильно судишь; когда же сам обижаешь ближнего и наносишь ему неправду или обманываешь, тогда иначе судишь, не вынося того же приговора тем же самым делам; но, будучи беспристрастным судьею, того, что не хочешь сносить от другого человека, как несомненное зло, того и сам не делай в отношении других людей; а добро, которое желаешь, чтобы проистекало для тебя от другого человека, то самое да будет сделано тобою и для него. Просишь нечто от кого-нибудь, защиту, возможно, или некую иную помощь, и, конечно, желаешь получить это, считая это полезным тебе? Не так ли? Поэтому, когда иной кто просит о чем-нибудь тебя, поусердствуй, чтобы быть соответственным самому себе, и хорошо обдумай и проведи в жизнь то, что он просит у тебя. Но, может быть, он просит нечто, что превышает твои возможности? Сделай то, что – в твоих силах; потому что, если бы у тебя были бы большие возможности, ты бы и применил их.

“Аще бо усердие предлежит”, говорит Павел, “по елику аще кто имать, благоприятен есть, а не по елику не имать” (2 Кор. 8:12) [Русск. пер. “Ибо если есть усердие, то оно принимается смотря по тому, кто что имеет, а не по тому, чего не имеет”]. Хочешь быть любим всеми, быть достоин прощения (или: снисхождения) и считаешь, что тяжело и невыносимо терпеть осуждение и то если ты споткнулся в чем-то малом? – Тогда и сам люби всех, будь снисходителен, избегай осуждать, как бы в каждом человеке ты видел самого себя, и таким образом выносил приговор и такое имел расположение и так поступал.

“Яко тако есть воля Божия”, говорит Петр, корифей Апостолов, “благотворящим обуздовати безумных человек невежество” (1 Пет. 2:15) [Русск. пер. “Ибо такова есть водя Божия, чтобы мы, делая добро, заграждали уста иевежеству людей”], то есть: ненавидящих нас напрасно и не желающих дать другим то, что сами стремятся получить от других. Как не назвать безумцем того человека, который в отношении того же естества не того же желает и не тот же выносит суд, когда самая природа вложила в нас эти тожественные суждения и желания [Несколько свободный перевод]? Потому что желание быть любимым всеми и от всех видеть добро, как и от нас самих воздавать тем же, естественно возникает у всех нас; следовательно, желать делать добро и ко всем иметь благорасположение, как и в отношении себя видеть то же, является врожденным в нас чувством. Потому что и созданы – мы все по образу Благого (Бога); но проникший и умножившийся грех не потушил в каждом из нас любви к добру, словно ничем не опасную для него; однако, любовь к ближнему, как сущую главу всех добродетелей, он сдробил и испортил и привел в негодность. Поэтому, обновляя наше естество и призывая вновь к благодати быть подобным Ему, дая Свои законы в наши сердца, как говорит пророческое слово, Он говорит:
“Якоже хощете да творят вам человецы, и вы творите им такожде”.

Коренная, исходная заповедь – люби. Малое слово, а выражает всеобъятное дело. Легко сказать люби, но не легко достигнуть в должную меру любви. Не совсем ясно и то, как этого достигнуть; потому-то Спаситель обставляет эту заповедь другими пояснительными правилами: люби, “как самого себя; и как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними”. Тут указывается мера любви, можно сказать, безмерная; ибо есть ли мера любви к самому себе и есть ли добро, которого не пожелал бы себе кто от других? Между тем, однако, это предписание не неисполнимо. Все дело стоит за тем, чтобы войти в совершенное сочувствие с другими так, чтобы их чувства вполне переносить на себя, чувствовать так, как они чувствуют. Когда это будет, нечего и указывать, что в каком случае надо сделать для других: само сердце укажет. Ты только позаботься поддерживать сочувствие, а то тотчас подойдет эгоизм и возвратит тебя к себе и заключит в себя. Тогда и пальцем не пошевелишь для другого и смотреть на него не станешь, хоть умри он.

Когда сказал Господь: люби ближнего, как самого себя, то хотел, чтобы вместо нас, стал в нас, т. е. в сердце нашем, ближний. Если же там по старому будет стоять наше “я”, то не жди добра.

Итак, если вы хотите, чтобы люди вам были друзьями, вы сами обязаны сперва перестать быть их врагами, а затем стать и их друзьями. Если же вы станете людям друзьями, то число ваших врагов или значительно уменьшится, или их совсем не будет. Но не это главное.
Главное, что в таком случае вашим другом станет Бог.
Главное для вашего спасения – не быть никому врагом, а не самому не иметь ни одного врага.
Ибо если вы людям враг, то и вы сами, и ваши враги мешают вашему спасению; если же вы людям друг, тогда и враги ваши бессознательно помогают созидать спасение ваше.
О, если бы каждый человек думал лишь о том, для скольких людей он является врагом, вместо того чтобы думать, сколько врагов у него самого! За один день хмурое лицо мира сего засияло бы как солнце.

Заповедь Христова поступать с людьми так, как мы хотим, чтобы они поступали с нами, так естественна и так очевидно блага – удивительно и стыдно, что она давным-давно не стала для людей повседневной привычкой.

Никто не желает, чтобы люди делали ему зло – значит, пусть никто и не делает людям зла.
Всякий желает, чтобы люди делали ему добро – значит, пусть всякий делает людям добро.
Всякий хочет, чтобы люди прощали ему грехи – так пусть и он прощает людям грехи.
Всякий желает, чтобы люди сочувствовали его горю и радовались его радости – пусть и он сочувствует горю других людей и радуется их радости.
Всякий желает, чтобы люди говорили о нём добрые слова, относились к нему с уважением, накормили бы его, если он голоден, навестили, если он болен, защитили, если он гоним, – пусть же и он так поступает с людьми.

Это касается не только отдельных личностей, но и групп людей, соседних племен, народов и государств. Если бы все классы, народы и государства усвоили бы сие правило, исчезла бы злоба и борьба классов исчезла бы взаимная ненависть народов, прекратились бы войны между государствами. Таково лекарство от всех этих болезней, и другого лекарства нет.

Речь Христа о бескорыстии в делах любви у ев. Луки приведена в более полном виде, чем у ев. Матфея.

Какая вам благодарность? Т. е. оценит ли высоко ваше дело Бог?

Грешники – необращенные ко Христу люди, те, которые руководятся в своих делах соображениями эгоистическими.

Здесь, объемля под одним именем, называя “грешниками”, Он приводит в Своей речи как не призываемых Им (т.е. язычников), так и тех, которые не живут согласно Его Евангелию, показывая этим, что нет никакой пользы для нас называться “христианами”, если своими делами мы не отличаемся от язычников. Потому что, как великий Павел сказал иудеям, что
“обрезание пользует, аще закон твориши: аще же закона преступник еси, обрезание твое необрезание бысть” (Рим. 2:25);
так, ныне Христос чрез Евангелие говорит нам: вам – которые Мои, благодать будет от Меня, если соблюдаете Мои заповеди; если же вы творите дела, которые делают и грешники, и ничего больше сего: любя любящих вас и делая добро делающим вам добро, то это вам не дает никакого дерзновения ко Мне.
– Он говорит это не с той целью, чтобы отвратить людей от того, чтобы они любили тех, которые их любят, и делали добро тем, которые делают им добро, и давали взаймы с расчетом получить обратно их деньги, – но для того, чтобы показать, что каждое из этих дел остается без вознаграждения, как имеющее здесь свое вознаграждение и не приносящее душе никакой благодати и не очищающее ее от скверны, пришедшей вследствие греха. Так что все это представленное не приносит никакой пользы ни благодати душе для вечной награды. Не представленное же здесь навлекает на себя большее порицание и приносит душе больший вред: потому что те, кто в ответ на любовь к себе, не отвечают любовью и огорчают любящих их, являются худшими, чем мытари и грешники. Насколько же худшими и их являются те люди, которые своими делами и словами воздают противоположным (тому, чем пользуются от любящих и заботящихся о них людей)! Таковыми, конечно, являются и те, которые бунтуют против городских начальников, ежедневно принимающих на себя не малые заботы о них, те, которые, не проявляют должной лояльности царям, поставленным Богом, те, которые, не смиряются под крепкую руку Божию, и не покоряются Христовой Церкви и безрассудно питают бешеное раздражение на предстоятелей Церкви [Обычно этот термин обозначает епископов], старающихся о них и всякое добро и пользу им желающих и вымаливающих и делающих, сколько есть сил.

Далее говорит Господь:
“И если любите любящих вас, какая вам за то благодарность? ибо и грешники любящих их любят.
И если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? ибо и грешники то же делают.
И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же.
Это значит: если вы ждёте, когда вам сделают добро, чтобы потом заплатить за него добром, то вы не совершаете ничего доброго.
Разве Бог ждет, чтобы люди заслужили солнечное тепло, и только после того повелевает солнцу греть?
Или Он первый проявляет Свое милосердие и Свою любовь?
Милосердие – добродетель активная, а не выжидающая. Бог ясно показывает сие с сотворения мира. Изо дня в день с сотворения мира Бог своею щедрою рукою рассыпает богатые дары всем Своим созданиям. Ибо, если бы Он ждал, пока Его создания первые Ему что-нибудь дадут, не было бы ни мира, ни одного создания в мире.

Если мы любим любящих нас, то мы торговцы, производящие обмен.
Если мы творим добро только своим благодетелям, то мы должники, отдающие свой долг.
А милосердие – не добродетель, которая только отдает долги, но добродетель, которая постоянно дает в долг.
И любовь есть добродетель, постоянно дающая в долг и не ожидающая возврата.
Если мы даём взаймы тем, от которых надеемся получить обратно, то что мы делаем? Перемещаем свои деньги из одной кассы в другую. Ибо то, что мы дали взаймы, мы считаем своей собственностью, так же как и тогда, когда оно было у нас в руках.

Но безумием было бы думать, что приведенными выше словами Господь учит нас не любить любящих нас и не делать добро тем, которые нам делают добро. Боже сохрани! Он этим лишь хочет сказать, что сие есть более низкая ступень добродетели, на которую и грешники с легкостью поднимаются. Это малейшая мера добра, делающая мир сей бедным, а людей – рабски стесненными и черствыми. Господь же хочет поднять людей на высочайшую ступень добродетели, с которой видно все богатство Божие и все миры Божии и на которой стесненное и запуганное сердце раба становится широким и свободным сердцем сына и наследника.

Любовь к любящим нас является всего-навсего первым уроком по бесконечному предмету любви; и творение добра тем, которые творят добро нам, есть лишь начальная школа в долгом ряду упражнений в доброделании; и одалживание тому, кто нам отдаст, – не зло, но добро, однако это только первый и крошечный шаг к величественному добру, дающему и не ожидающему возврата.
Кого Господь здесь называет грешниками?
Во-первых, язычников, которым тайна истины и любви Божией не открыта вполне. Они грешники, потому что отошли от первоначальной истины и любви Божией и вместо Бога сделали своим законодателем мир сей, который и научил их любить лишь тех, кто их любит, и творить добро лишь тем, кто творит добро им. Великая тайна Божией истины и любви теперь вновь открывается чрез Господа нашего Иисуса Христа – и еще в большем сиянии, чем при начале творения – открывается она сначала через народ иудейский – но не только для народа иудейского, а для всех народов на земле. И поскольку Бог тысячи лет через закон и пророков готовил иудеев к пониманию и принятию наиполнейшего открытия тайны, то Господь и называет прочие народы, погрязшие в язычестве, грешниками.
Но под грешниками – и еще худшими, чем язычники – подразумевает Он всех тех, кому тайна истины и любви открыта, но кто ее не сохранил, возвратившись, как пес на свою блевотину, на нижнюю ступень добра. Среди таких – многие и многие из нас: по имени христиане, а по делам – самые примитивные язычники.

Ибо какая нам за то благодарность, если мы любим любящих нас и делаем добро своим благодетелям? Не возвращаем ли мы тем самым взятое нами на свое место? Воистину, мы получили награду свою! Благодарности заслуживает лишь то дело, которое хоть сколько-нибудь подобно делу Божией любви.

Грешниками здесь называет не токмо нарушителей закона Божескаго, который обещает великия почести законохранителям, но и беззаконных и неверных, не имеющих закона, обещающаго за добродетель небесныя почести. Таковые убо грешники не ради любви Божией, но ради собственной выгоды, не ради добродетели, но ради мзды любят только любящих, и благотворят одним благотворящим, и дают взаим тем только, от коих чают равное получить. Какая убо награда, или какое от Бога воздаяние должно быть сим? Никакое. Ибо они приемлют воздаяние от облагодетельствованных ими. За любовь к любящим их приемлют любовь и дружество, за долг — долг или равное воздаяние. Таким же образом, отвергнув Господь добродетель, языческою и грешническою называемую, предает святыя наставления истиннаго и достойномезднаго благотворения и добродетели.

Потом предлагает им и другое побуждение, именно: если вы любите любящих вас, то вы подобны грешникам и язычникам; если же вы любите злобствующих на вас, то вы подобны Богу, который благ к неблагодарным и злым.

Послушайте, богатые, какие советы даем мы бедным по причине вашего бесчеловечия, — лучше с терпением переносить другие бедствия, нежели те, которые бывают следствием роста. Но если бы вы повиновались Господу, то какая нужда была бы в сих словах?

Какой же совет дает Господь? «Взаим дадите, от нихже не чаете восприяти». Скажешь: какой же это заем, с которым не сопряжена надежда возвращения? Вникни в силу речения и подивишься человеколюбию Законодателя. Когда будешь давать бедному ради Господа, это будет и дар и заем — дар по безнадежности получить обратно, заем по великодаровитости Владыки, Который Сам за него заплатит и, взяв малость чрез бедного, воздаст за то великим. Ибо «милуяй нища взаим дает Богови» (Притч. 19:17).

Ужели не захочешь, чтобы общий всех Владыка принял на Себя ответственность заплатить тебе?
А ежели какой-нибудь богач в городе обещается заплатить за других, не примешь ли его поручительства?
Но Бога не допускаешь платить за убогих?
Отдай серебро, которое лежит у тебя напрасно, не отягощая бедного приращениями, и будет хорошо обоим — тебе, потому что серебро сбережется в безопасности, и взявшему у тебя, потому что он чрез употребление извлечет из него пользу. А если домогаешься прибытка, то удовольствуйся тем, какой получишь от Господа. Он за бедных заплатит и приращение. От Того, Который подлинно человеколюбив, ожидай человеколюбия.

Если берешь с бедного, то сие верх человеконенавистничества. Ты из чужих несчастий извлекаешь прибыль, со слез собираешь деньги, душишь нагого, бьешь голодного. У тебя нет жалости, нет и мысли о родстве со страдальцем — и ты называешь человеколюбивыми получаемые таким образом прибытки? «Горе глаголющим горькое сладкое, и сладкое горькое» (Ис. 5:20) и называющим бесчеловечие человеколюбием. Не таково было гадание, которое Сампсон предлагал пирующим: «от ядущаго ядомое изыде, и от крепкаго изыде сладкое» (Суд. 14:14), и от человеконенавистника вышло человеколюбие. Не «объемлют от терния грозды, или от репия смоквы», и от роста — человеколюбия; «всяко» бо «злое древо плоды злы творит» (Мф. 7:16-17).

Есть какие-то ростособиратели — то со ста, то с десяти (и самые названия их страшно слышать) — и какие-то помесячные взыскатели, которые как бесы, производящие падучую болезнь, по лунным кругообращениям нападают на бедных. Худая для обоих уплата, и для дающего, и для получающего! У одного производит ущерб в деньгах, у другого вредит самой душе. Земледелец, получив колос, не ищет опять под корнем семени, а ты и плоды берешь, и не прощаешь того, с чего получаешь рост. Ты без земли сеешь; не сеяв жнешь. Неизвестно, кому собираешь. Есть проливающий слезы от роста — это известно, но кто воспользуется приобретенным чрез это богатством — это сомнительно. Ибо неизвестно, не другим ли предоставишь употребление богатства, собрав для себя одно зло неправды.

Итак, «хотящаго заяти не отврати» (Мф. 5:42) «и сребра» твоего «в лихву» не дай, чтобы, из Ветхого и Нового Завета научившись полезному, с благою надеждою отойти тебе ко Господу и там получить лихву добрых дел во Христе Иисусе Господе нашем, Которому слава и держава во веки веков.

Аминь.

«Не требуй», т. е. подожди, когда он отдаст сам. Если тот не платит, значит, ему нечем заплатить.

Но и не желающие давать взаймы обещающим во время уплатить занятую ими сумму, требующие же процентов, и то тяжких, и без них не соглашающиеся даже показать кинсон или серебро, являются беззаконниками и, пожалуй, худше грешников, как не покоряющиеся ни Закону Ветхого Завета, ни Новому Завету, из которых последний (т.е. Новый Завет) увещевает их давать взаймы даже тем, от которых нет надежды получить обратно данную взаймы сумму; а Ветхий Закон говорит:
“Сребра твоего да не даси в лихву” (Лев. 25:37); (Втор. 23:19),
и ставит в похвалу тому,
“иже сребра своего не даде в лихву” (Пс. 14:5)
и считает, что следует бежать из города, на улицах которого, то есть – откровенно, совершается ростовщичество и обман (Пс. 54:12).

Видите, как ростовщик отнимает славу не только от своей души, но и от всего города, навлекая на него обвинение в бесчеловечности и вообще всякой неправде? Потому что, будучи гражданином его и благодаря нему наживший свое имущество, он не использует его на благо общине, не имущим не желает давать в долг, имущим же, имущим немногое, дает под проценты, чтобы хитро отнять и те малые средства на жизнь, который они имеют. Поэтому сейчас же за взяточничеством, Пророк упоминает и обман, говоря:
“Удалихся бегая, и водворихся в пустыни: яко видех беззаконие и пререкание во граде, и не оскуде от стогна его лихва и лесть” (Пс. 54:8, 10, 12).
Следовательно, ростовщик старается богатеть не столько деньгами, сколько грехами, губя жизнь должника, а вместе с этим и свою душу: потому что проценты являются как бы порождениями ехидны, гнездящимися в груди сребролюбцев и как бы предвозвещающими угрожающих неусыпающих червей, которых не избегнут в будущем веке. Если бы кто из них сказал мне: поскольку ты не позволяешь мне брать проценты, то я удержу за собою избыточествующее серебро и имеющим нужду занять откажу; пусть знает таковой, что он хранит в своих недрах породительниц ехидн, имеющих стать для него породительницами и оных неусыпающих червей!

Потом предлагает им и другое побуждение, именно: если вы любите любящих вас, то вы подобны грешникам и язычникам; если же вы любите злобствующих на вас, то вы подобны Богу, который благ к неблагодарным и злым.

Не ожидая ничего – т. е. не ожидая возмещения своих трат. Некоторые толкователи, впрочем, выражение mhden apepizonteV, на основании того, как оно употребляется в позднейшем греческом языке, переводят так: “ни в чем не отчаиваясь”, т. е. не считая свое добро безвозвратно потерянным – потому что награда за него будет дана Богом: “и будет вам награда великая…”

Будете сынами Всевышнего – Лука это “сыновство” изображает как награду, тогда как у ев. Матфея оно является результатом любви к врагам, если ее будут проявлять ученики Христа.

Ибо Он благ… – Надежду на Богосыновство в Царстве Мессии могут иметь только те, которые в этой, временной, жизни поступают так же, как делает в отношении ко всем людям Бог: они по делам своим и теперь походят на отца своего – Бога (1 Ин. 5:1).

Но вы любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и злым. Итак, будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд.
Вот наивысшая высота, на которую Христос хочет поднять человека!
Вот учение, до Него неслыханное!
И вот сияние человеческого достоинства, и не снившееся величайшим в истории мудрецам!
И вот человеколюбие Божие, кое всё сердце человеческое растапливает в одну великую слезу!

Любите врагов ваших.
Не сказано: не воздавайте злом за зло, ибо этого мало; сие есть лишь терпение.
И не сказано: любите любящих вас, ибо это ожидание любви;
но сказано: «Любите врагов ваших»; не терпите их только, и не ждите, но любите их.
Любовь есть добродетель труждающаяся, активная; добродетель наступательная.

Но разве любовь к врагам не является неестественной? Таково возражение, выдвигаемое со стороны нехристиан.
Не видим ли мы, что нигде в природе нет примеров любви к врагам, но лишь к друзьям? Так нам возражают.
Что мы можем на это ответить?
Прежде всего то, что наша вера знает о двух природах:
об одной, не поврежденной, не помраченной и не озлобленной грехом, которую знал Адам в раю;
и о другой, грехом поврежденной, помраченной и озлобленной, которую мы постоянно видим в мире сем.
В кругу первой природы любовь к врагам совершенно естественна, ибо в той природе любовь подобна воздуху, коим все творения дышат и живут. Сие и есть истинная природа, сотворенная Богом. Из той природы и сияет любовь Божественная в эту нашу природу, словно солнечный свет сквозь тучи. И вся истинная любовь, которая есть на земле, приходит из той природы.
В кругу другой, земной природы любовь к врагам могла бы из-за своей редкости быть названа неестественной. Но всё же она не неестественна, но – по отношению к земной природе – сверхъестественна, или, лучше сказать, вышеестественна, ибо любовь вообще приходит в сию грешную природу из иной, изначальной, безгрешной и бессмертной природы, которая выше этой нашей.

«Но любовь к врагам так редка, что её нельзя назвать естественной», – возражают другие.
Ну, если так, тогда и жемчуг неестественен, и алмаз, да и золото тоже. Ведь и они редки, но кто назовет их неестественными? Действительно, одна лишь Церковь Христова знает многочисленные примеры сей любви. Как бывают травы, растущие только в одном месте земли, так и это необычное растение, эта необыкновенная любовь растёт и процветает лишь в ограде Церкви Христовой. Тому, кто хочет убедиться в существовании многочисленных экземпляров сего растения и в его красоте, надо прочитать жития апостолов Христовых, святых отцов и исповедников веры Христовой, поборников и мучеников великой истины и любви Христовой.

«Если эта любовь и не невозможна, то она, по крайней мере, необыкновенно трудна», – таково третье возражение.
Воистину, она не легка, особенно для учащегося любви сей вдалеке, а не близ Бога, Который только и дает ей силы и пищу. Как нам не любить тех, кого любит Бог? Бог любит нас не больше, чем наших врагов, особенно если мы и сами являемся врагами другим людям. А кто из нас может сказать, что никто в мире не называет его своим врагом? Если бы солнце Божие светило и дождь выпадал только для тех, кого никто не считает своим врагом, действительно трудно было бы солнечному лучу упасть на землю и капле дождя – на земную пыль. Какое пугало делают люди из враждебного отношения к себе! Грех заразил людей страхом, и от страха они видят врагов во всех окружающих их созданиях. А Бог безгрешен и бесстрашен, и потому Он не подозревает никого, но всех любит. Он настолько нас любит, что даже когда нас без особой нашей вины окружают враги, мы должны верить, что Он знает об этом и попускает это ради нашего блага. Будем справедливы и скажем, что враги суть наши великие помощники в духовном совершенствовании. Если бы не вражда со стороны людей, многие и многие угодники Божии не стали бы Божиими друзьями. Даже вражда самого сатаны бывает полезна тем, кто ревнует о святыне Божией и о спасении своей души. Кто был большим ревнителем святыни Божией и кто больше любил Христа, чем апостол Павел? И все же сей святой апостол повествует, что, открыв ему многие тайны, Бог попустил бесу находиться близ него и досаждать ему. И чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился (2 Кор.12:7). А если даже бес против своей воли приносит пользу человеку, то как же не принесут ему пользу люди, несравненно менее опасные враги, чем бесы? Можно было бы смело сказать, что часто друзья человека приносят намного больше вреда его душе, чем его враги. И Сам Господь сказал: И враги человеку – домашние его (Мф.10:36); (Мих.7:6). Часто те, кто живет с нами под одним кровом и кто столь занят заботами о нашем теле и угождением нам, являются самыми лютыми врагами нашего спасения. Ибо их любовь и забота относится не к душе нашей, а к телу. Сколько родителей погубили душу своего сына, сколько братьев – душу своего брата, сколько сестер – душу своей сестры, сколько жен – души своих мужей! И всё это – из любви к ним! Понимание сего, ежедневно подтверждающееся, является еще одним веским доводом в пользу того, что нужно не слишком предаваться любви к своим сродникам и друзьям, так же как и отказывать в любви врагам. Нужно ли еще раз подчеркнуть, что часто, весьма часто наши враги суть наши истинные друзья? Беспокойства, ими причиняемые, служат нам на пользу; обличения их способствуют нашему спасению; и то, что они притесняют нас во внешней, плотской жизни, помогает нам углубиться в себя, найти свою душу и возопить к Богу Живому о её спасении. Воистину, враги наши часто спасают нас от гибели, которую готовят нам наши сродники, невольно ослабляя наш характер и питая наше тело за счет нашей души.

Благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего, – говорит Господь. То есть: благотворите всякому человеку, не глядя на то, любит он вас или нет; следуйте примеру Бога, Который благотворит всякому, и явно, и тайно. Если ваши благие дела и не излечат вашего врага от его враждебности, ваши злые дела излечат его еще меньше. Делайте добро и тем, кто не требует и не ждёт от вас добра, и давайте взаймы всякому просящему, но давайте так, как если бы вы дарили, как если бы вы возвращали чужое, а не давали своё.

«Милостив тот, кто милует ближнего тем, что сам получил от Бога: или деньгами, или пищей, или властью, или наставлением, или молитвой – считая себя должником, ибо принял больше, чем ему потребно. Чрез брата его Бог у него просит о милости и делает Себя должником». Петр Дамаскин

Если ваш враг не принимает от вас никакого добра, все-таки вы можете сделать ему много добра. Не сказал ли Господь: “молитесь за обижающих вас и гонящих вас” (Мф.5:44)? Итак, молитесь за ваших врагов и таким образом творите им добро. Если враг ваш не принимает от вас никакой милостыни и никакой услуги, примет Бог вашу молитву за него. И Бог умягчит его сердце и обратит его на доброе расположение к вам. Вовсе не так трудно сделать врага другом, как это кажется людям. Если сие невозможно людям, то возможно Богу. Тот, Кто обледенелую землю превращает в тёплую поляну, на которой растут цветы, может растопить и лёд вражды в сердце человеческом и возрастить в нем благоуханный цветок дружбы. Но, конечно, самое главное не то, чтобы ваш враг через сделанное ему добро обратился и стал вашим другом, самое важное, чтобы он из-за ненависти к вам не погубил свою душу. Об этом последнем нужно молить Бога, а не о первом. Для вашего спасения совершенно не важно, будет ли у вас в жизни сей больше друзей или врагов, однако весьма и весьма важно, чтобы вы не были никому врагом, но всем другом в сердце своем, в молитвах своих и в мыслях своих.

Если вы будете так поступать, будет вам награда великая. От кого? Может быть, отчасти и от людей, но главное – от Бога. Какая награда? Вы будете сынами Всевышнего и сможете назвать Бога Отцом своим.
“И Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно” (Мф.6:4)
Если не сегодня, то завтра; если не завтра, то в конце времён, пред всеми ангелами и людьми. Но какой мы могли бы и ожидать большей награды, чем право называться сынами Всевышнего и называть Всевышнего Отцом своим? Се, Единородный Сын Всевышнего есть Единый Господь Иисус Христос, и лишь Он до сего времени называл Бога Своим Отцом. А теперь и нам, заблудшим и грешным, обещана та же честь! Что значит эта честь? Значит, что мы будем в вечности там же, где Он (Ин.14:3), во славе, в которой Он будет, в радости, которой нет конца. Значит, что любовь Бога Отца непрестанно сопровождает нас во всех бедах и страданиях жизни сей и всё оборачивает и устраивает для нашего конечного блага. Значит, что когда мы умрём, то не останемся во гробе, но воскреснем, как и Он воскрес. Ах, это значит, что мы лишь временно находимся на сей земле, словно на острове мёртвых, но нас ждёт честь и слава и бессмертная красота в доме Отца Небесного. Впрочем, нужно ли перечислять все те блага, которых ожидает сирота, когда его усыновит земной царь? Достаточно просто сказать: такого-то и такого-то сироту усыновил царь, и каждый сразу может догадаться, какие сокровища ожидают этого сироту. А наше усыновление не человеческое, но Божие, ибо мы будем сынами Всевышнего, Сыном которого является и Сам Господь наш Иисус Христос, сынами Царя бессмертного, Царя царствующих. Бог усыновляет нас не за наши заслуги, но за заслуги Сына Своего Единородного, как и говорит апостол: Ибо все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса (Гал.3:26); (Ин.1:12). Христос принимает нас как Своих братьев, и потому Бог Отец принимает нас как Своих чад.

На самом деле мы ничем не можем заслужить права называться сынами Бога Живаго. Смешно было бы и подумать, что мы можем какими бы то ни было делами, пусть даже и величайшей любовью к врагам, заслужить и оплатить то, что Господь наш Иисус Христос обещал верным рабам Своим.
Если мы раздадим всё имение свое нищим;
если мы будем поститься во все дни живота своего и день и ночь стоять, как свеча, на молитве до конца времен;
если мы духом своим отделимся от тела как от хладного камня и душою станем бесстрастны и бесчувственны к сему материальному миру;
если мы предадим себя всему миру на оплевание и попрание, и если мы отдадим себя в пищу голодным зверям
– все-таки это совершенно ничтожная цена за то благо, ту славу и ту несказанную милость, которые приносит с собою усыновление Божие. Нет того милосердия на земле и нет той любви в смертном человеке, что могла бы смертного человека сделать сыном Божиим и бессмертным гражданином Царства Небесного. Но любовь Христова восполняет то, что невозможно человеку: да не похвалится никто из нас, что он своею любовью сможет спастись и своими заслугами отверзть себе врата райские.

Потому и заповедь о любви к врагам, какой бы великой и трудной она ни казалась, является лишь лептой, которую Бог требует от нас, чтобы пустить нас к Себе, в Свои роскошные царские обители. Он не требует от нас, чтобы через исполнение сей заповеди мы заслужили Его Царство и сыновство, но лишь, чтобы мы возжелали этого Царства и сыновства больше всего на свете. Он требует от нас только веры Его слову и послушания Господу нашему Иисусу Христу.
Чем Адам заслужил рай? Ничем; но был ему дан рай по любви Божией.
Чем Адам держался в раю до своего падения? Послушанием Богу, единственно послушанием.
Когда он и жена его усомнились в заповеди Божией, они уже самим этим сомнением нарушили заповедь Божию и впали в смертный грех непослушания. При новом творении Господь наш Иисус Христос требует от нас того же, чего требовал и от Адама и Евы в раю, а именно: веры и послушания – веры в то, что всякая заповедь Его для нас спасительна, и безусловного послушания всякой Его заповеди. Он и дал все заповеди Свои, включая и сию, о любви к врагам, чтобы мы имели веру и послушание Его слову. А если бы хоть одна из Его заповедей не была блага и для нас спасительна, разве Он бы нам ее дал? Он лучше всех знал, естественна эта заповедь или не естественна, осуществима или не осуществима; главное для нас, что Он сию заповедь дал, и мы – если хотим себе добра – обязаны её исполнить. Как больной с верою и послушанием принимает лекарство из рук врача – сладко ли оно или горько – так должны и мы, грехом расслабленные и помраченные, с верою и послушанием выполнить все, что заповедал нам человеколюбивый Врач душ наших и Владыка живота нашего, Господь наш Иисус Христос, Сын Бога Живаго. Ему же подобает честь и слава, со Отцем и Святым Духом – Троице Единосущной и Нераздельной, ныне и присно, во все времена и во веки веков.
Аминь.

Вот, посему, отводя нас от изобилия таковых зол, Он увещевает нас любить врагов и делать им добро и давать взаймы не имущим вернуть долг, ничего не ожидая от них; “яко будет мзда ваша многа”, говорит Он, “и будете сынове Вышняго: яко Той благ есть на безблагодатныя [Также и – “неблагодарные”] и злыя”. Так, когда ты делаешь добро, – говорит Он, – делающим тебе зло, и даешь тем, которые не возвращают долга, не считай, что твое имущество зря погибло; потому что ныне время посева добрых дел, а время соответственной посеву жатвы принадлежит будущему веку.

Итак, не теряй надежды по причине разграничения времени между сеянием и жатвой, но будь усиленно увековечивающим [Из многих значений глагола “комисо” я остановился на этом – переводчик Архимандрит Амвросий (Погодин)] твое добро, как и делающий здесь зло увековечивает свое зло. Потому что кто что сеет здесь, то и пожнет там, при этом с величайшим прибавлением. Так что если ты здесь своими делами уподобишься Сыну Божиему и покажешь себя добрым ко всем, как и Он – благ ко всем, то там восприимешь с преизбытком уподобление Ему, светом славы Вышняго озаряем и пребывая во веки с теми, с которыми будет Христос, Бог среди богов (Пс. 81:1), распределивший достоинства присносущного блаженства [Вероятно, ссылка на заповеди блаженства (Мф. 5:3-11)]. Потому что это-то Он и явил, присовокупив: “И будете сынове Вышняго, яко Той благ есть на безблагодатныя и злыя”. Потому что именно по причине Своей благости, Сын Божий, приклонив небеса, сошел на землю и стал Сыном Человеческим, и возвестил и совершил таковое, и, наконец, пострадав, умер за нас, и воскрес и снова взошел на небеса, чтобы нас сделать небесными и бессмертными и сынами Божиими.

Итак, не будем заботиться о благах чувственных, будем считать и приобретение, и потерю их для себя делом безразличным, подобно Иову, который, и, обладая благами, не прилеплялся к ним, и, лишившись, не искал их. Потому они называются и благами (crhmata), что мы должны употреблять (crhswmeqa) их на нужды, а не потому, что должны зарывать их в землю. Как всякий художник знает свое только художество, так и богатый не умеет ни ковать, ни строить кораблей или домов, ни ткать, ни другого чего-либо подобного; а потому пусть учится употреблять свое богатство как должно, быть милосердным к неимущим, и тогда он будет знать искусство, лучше всех исчисленных.

И подлинно, это искусство выше всех других. Для него мастерская устроена на небесах. Орудия его – не железо и медь, а благость и добрая воля. Наставник в этом искусстве – Христос и Отец Его. Потому сказано: “будьте милосердны, как и Отец ваш милосерд”. И что удивительно, это искусство, будучи настолько всех других лучше, не требует ни труда, ни времени для занятия им. Стоит только захотеть, и все сделано. Посмотрим же, каков и конец этого искусства. Итак, что бывает концом его? Небо и небесные блага, неизреченная слава, духовные чертоги, светлые светильники, обитание с Женихом и все то, чего никакое слово, никакой ум не могут представить, так что и в этом оно много отличается от других искусств. Большая часть искусств полезны нам только в настоящей жизни, а это полезно и в будущем веке.

Милосерды – у ев. Матфея “совершенны” (Мф. 5:48). Ев. Лука заменил последнее выражение другим ввиду того, что далее он говорит о делах милосердия.

О Отце и Боге сказал сие: “есть милосерд”; о людях же — “будите милосерди”.
Ибо Бог естественно милосерд и милостив, беспредельное имея в Самом Себе милосердие и щедроту;
человек же, если захощет, бывает милосердым и милостивым с помощию Божией благодати.
Бог естественно от Себя Самого пребывает благим,
человек же без благодати и помощи Божией никак не может быть таковым.
Без Мене, сказал Сам Бог, не можете творити ничесоже (Ин. 15:5).

Так что то, что Он ныне требует от нас: любовь к врагам, делание добра, давание взаймы не имущим вернуть долга, – не только приличествует нам делать и полезно для нас, как это было выше сказано, но и – малое в сравнении с тем, что от Него даруется нам. Потому что Он дал Себя Самого за нас, не только не имущих ничего дать взамен сему, но и бывших раньше во многих своих проявлениях безблагодатными (неблагодарными) и злыми; нас же Он увещевает давать взаймы из нашего избытка и делать добро из того имущества, которым владеем. Но что это и сколько?! – И, вот, ради сего малого Он взамен дает уподобление Самому Ему, и дарует высочайшее усыновление Богу и небесные награды: “Будите милосерди”, говоря, “якоже и Отец ваш милосерд есть”, с Которым Ему подобает слава ее Святым Духом во веки веков.

Аминь.

Итак, чего вы желаете: грешникам ли быть подобными, или Богу? Видишь ли Божественное учение?
Сначала Он убеждал тебя законом естественным: чего желаешь себе, то делай и другим;
потом убеждает и кончиной, и наградой, ибо в награду вам обещает то, что вы будете подобны Богу.