Евангельские чтения. Литургия 9 сентября 2018 года.

И один из них, законник, искушая Его, спросил, говоря: Учитель! какая наибольшая заповедь в законе? Сие было последнее в ряду искушений, с помощью которых иудеи пытались найти хоть какой-то предлог, чтобы осудить Христа на смерть. Как люди отравлены злом! Если Бог ищет хотя бы одно доброе дело у величайшего грешника, чтобы его спасти, люди ищут хотя бы один грех у величайшего Праведника, чтобы Его убить!

Сначала первосвященники и старейшины народа искушали Христа вопросом: какою властью Ты это делаешь? и кто Тебе дал такую власть? На что Христос ответил, спросив их самих о крещении Иоанна Крестителя: с небес ли оно было, или от человеков? Вопросом сим Господь привел в замешательство Своих искусителей, которые рассуждали между собою: если скажем: с небес, то Он скажет нам: почему же вы не поверили ему? а если сказать: от человеков, – боимся народа, ибо все почитают Иоанна за пророка. Это искушение принесло славу Хористу и позор искушавшим. Ибо благодаря ему открылась боязнь грешников сказать истину и в то же время нам дано поучение: Иоанн является посланником Божиим, чем еще более подтверждается достоинство Господа нашего Иисуса Христа как Небесного Владыки. При сем искушении объединились против Христа первосвященники и старейшины, которые вообще-то враждовали друг с другом.

Потом фарисеи с иродианами подошли ко Христу, искушая Его вопросом: позволительно ли давать подать кесарю, или нет? Скажи нам: как Тебе кажется? позволительно ли давать подать кесарю, или нет? Господь посмотрел на монету, на которой было изображение кесаря, и ответил: отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу. И это искушение принесло славу Христу и позор искушавшим. Ибо изреченными словами Господь положил еще один потребный камень в здание Своего учения, чрез то преподав нам необходимый и дивный урок; искусителей же посрамил, обнаружив и разрушив их коварный замысел. При сем искушении объединились издавна враждовавшие между собою фарисеи и иродиане; одни – притворявшиеся патриотами и друзьями народа, и другие – поддерживавшие римлян, властителей Палестины.

Потом ко Христу в одиночку пришли саддукеи с особым искушением. Если семь братьев умрут один за другим, оставляя друг другу в наследство, согласно закону Моисееву, одну и ту же жену, – в воскресении, которого из семи будет она женою? На этот глупый вопрос, казавшийся искусителям особенно хитрою западней для Христа, Господь ответил: в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах. И, поскольку саддукеи были сектой людей, от чрезмерной земной учености не веровавших ни Священному Писанию, ни в жизнь после смерти, Преблагий Господь использовал сию возможность, чтобы утвердить веру в загробную жизнь и воскресение словами: А о воскресении мертвых не читали ли вы реченного вам Богом: Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? Бог не есть Бог мертвых, но живых. Таким образом, и это искушение принесло пользу Христу и вред искушавшим, потому что оно обнаружило незнание и глупость искусителей и потому что Господь, отвечая им, ответил и всем нам на мучительный вопрос, на который нам никто другой ответить не мог бы.

Во-первых, человек растет, питается и рождает подобное себе: в сем подобен он растениям;
поскольку человек возбуждается и имеет похоти, он имеет общее с животными;
а так как он размышляет, то он называется разумным.

И здесь надо заметить именно эти три части:
“возлюби Господа Бога твоего всею душею твоею” – вот растительная сторона человека, так как растения в своем роде одушевлены;
“всем сердцем твоим” – здесь указывается животная сторона человека;
“и всею мыслию твоею” – здесь часть разумная.

Итак, Бога должно любить всей душой; это значит: надо предаться Ему всеми сторонами и силами души. Это первая великая заповедь, наставляющая нас благочестию.

Возлюби Господа Бога твоего. Сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая зависит от нее и проистекает из нее. Но разве возможна любовь по заповеди? Нет, не возможна. Но, к сожалению, заповедь о любви должна была последовать, ибо помраченное сердце человеческое забыло естественную любовь человека к Тому, Кто больше всего его любит. И мать не напоминает своему чаду о любви к ней, пока чадо ее не забудется настолько, что презрит мать и озлобится на нее, и пойдет скользким путем мирской любви. Тогда любовь к матери становится заповедью, и не столько ради матери, сколько ради чада. Никакой заповеди о любви не дает Бог ангелам, ибо ангелы не удалены от Бога и естественным образом любят Его. Стыдно вообще-то должно быть роду человеческому, что он вынудил Бога дать эту заповедь о любви. Ибо заповедь о любви к Богу столько же заповедь, сколько и укор человеческому роду. И всякий, кто хоть сколько-нибудь осознает, что Бог делает для него все и что он всем обязан Богу, воистину не может не почувствовать глубочайшего стыда за то, что зараженный грехом человек дал повод к такой заповеди. Любовь человека к Богу более естественна, чем любовь ребенка к матери. Потому любовь человека к Богу должна быть и без всякой заповеди более очевидна, чем любовь к матери
«Бог есть величайшее добро, от Которого всякое добро и блаженство. С Богом жить и в несчастии счастье, и в бедности богатство, и в печали утеха. Потому люби Его как величайшее добро и блаженство твое, люби Его больше всякого творения, больше отца и матери, больше жены и детей, и больше себя самого». Свт. Тихон Задонский. Соч., т.1).
Почему дитя любит свою мать? Потому что чувствует, что мать любит его. А почему человек не чувствует, что Бог его любит? Потому что сердце его окаменело и очи духовные помрачены грехом. Христос и пришел в мир для того, чтобы сердце человеческое истончилось для тонкого чувствования любви к Богу и духовные очи помраченного человечества отверзлись.

Пришел Господь наш Иисус Христос как самое сильное выражение непреложной любви Божией к человеку, чтобы вновь разжечь угасший огонь любви в сердцах чад Божиих и чтобы то, что когда-то было для людей совершенно так же естественно, как и для ангелов, но со временем стало неестественным, вновь сделать естественным. Если бы мать не любила ребенка, разве ребенок мог бы любить мать? Если бы Бог не любил человека, разве человек мог бы любить Бога? Но Бог с самого начала – и прежде начала – любит человека, отсюда и следует естественность любви человека к Богу. В Своем Божественном молении перед страданиями Господь наш Иисус Христос говорит Отцу Небесному:
«и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня» (Ин.17:23)
Сколь возвышенные и утешительные слова! Бог отечески любит нас, грешных и нечистых, так же, как Своего Единородного Сына! Тем, кто может познать и ощутить глубину и неугасимый пламень сей Божественной любви, не требуется никакая заповедь о любви. Напротив, они бы стыдились, если бы им заповедали любить Бога, то есть отвечать любовью на любовь. Апостол Иоанн, припадавший к груди Господа и Бога своего и лучше всего ощутивший глубину и сладость Божественной любви у самого ее неиссякаемого источника, пишет:
дети, «будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас» (1Ин.4:19, 4:10).
Видите, как он пишет! Это не искусно отобранные и соединенные слова светских мудрецов, но трепетное воркование сердца, пившего полною мерой любовь из самого ее источника; сердца человека, который в радостном вдохновении пользуется самыми простыми словами, чтобы выразить невыразимую любовь Божию.

Послушайте теперь, как другой апостол, сперва ненавидевший и гнавший Христа, пишет о любви:
“Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?”
И добавляет:
«Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы,
ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь
не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим.8:35-39).

Я думаю, что с тех пор, как существуют мир и время, ни один человек не выразил своей любви более сильными словами. И это не любовь по заповеди и из-за заповеди, но любовь, которая естественно вызвана любовью, пламя, загоревшееся от большего пламени. Заповедь дана тем, кто давным-давно заслужил наказания за окаменение по отношению к любви, за нарушение любви и вопиющую неблагодарность Богу. Ни Христос, ни апостолы, ни все воинство любящих Бога на небесах и на земле не могли лучше обосновать заповедь о любви к Богу и сильнее побудить к исполнению сей заповеди, чем просто напомнив: Он прежде возлюбил нас и прежде явил нам Свою любовь. Можно было бы написать целые книги доказательств Божией любви к нам и оснований для нашей любви к Богу – и они уже написаны. Весь сотворенный мир, видимый и невидимый, является доказательством Божией любви к нам; вся природа и ее устройство, солнце и звезды, времена года, течение человеческой жизни под оком Провидения, долготерпение Божие к грешникам, неслышная, но могущественная поддержка праведников и все остальное, чему нет ни числа, ни имени, доказывают любовь Божию к нам. Но к чему все это перечислять и называть, когда достаточно просто сказать, что Бог нас любит, что Он прежде возлюбил нас? Сошествие Сына Божия к людям, Его служение и Его страдания за род человеческий превзошли своим величием и сиянием все прочие доказательства любви Божией.
Его уста изрекли нам, что Бог возлюбил нас, как возлюбил Его: Его учение явило сие, Его дела засвидетельствовали сие, Его страдания подтвердили сие.
Потому и Его заповедь о любви должна как можно скорее стать в наших сердцах неодолимым естественным чувством, похожим на чувство любви ребенка к матери, похожим, но более сильным.

Почему Господь заповедует возлюбить Бога всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим?
Во-первых, чтобы усилить эту заповедь и как можно сильнее запечатлеть ее в памяти человеческой.
Во-вторых, чтобы показать, что любовь к Богу исключает всякую иную любовь, всякое разделение любви, всякое служение двум господам – Богу и маммоне.

Но имеется и еще одно таинственное внутреннее основание.
Бог есть троичность Отца, Сына и Духа Святого в единстве.
И человек есть троичность сердца, души и ума.
И Отец любит человека,
и Сын любит человека,
и Дух Святой любит человека.
Весь Бог любит человека.
Отсюда и происходит заповедь о том, что весь человек должен возлюбить всего Бога. Когда человек любит всем сердцем своим и всею душею своею и всем разумением своим, тогда весь человек любит. Когда человек любит Отца и так ж е любит Сына и так же любит Духа Святого, тогда человек любит всего Бога. Когда одна часть человека любит одну часть Бога, тогда любовь не является полной: тогда эта любовь вообще не любовь, ибо разделенный человек – не человек,
и разделенный Бог – не Бог.
Если кто-нибудь скажет, что любит Отца, но не знает о Сыне и Духе Святом, в том нет любви к Богу. И если кто-нибудь скажет, что любит Сына, но не знает об Отце и Духе Святом, в том нет любви к Богу. И если кто-нибудь скажет, что любит Духа Святого, но не знает об Отце и Сыне, в том нет любви к Богу. Ибо он не познал Бога в целости. Точно так же нет любви к Богу в том, кто скажет, что любит Бога только сердцем, или только душою, или только разумением. Ибо он не познал себя в целости и вообще не знает о любви.

Любовь, истинная любовь – а не то, что мир называет любовью, – идет от целости к целости.
(«Уничтожь в себе всякое разделение; пусть будет весь человек собран воедино и всецело устремлен к Богу». святитель Игнатий Брянчанинов. Соч., т.IV, Проповедь в 22 воскресенье)

Виждь же, како Богочеловек меру любви к Богу всю нашу любовь, каковую только можно иметь, положил:
“возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею мыслию твоею” (Мф. 22:37);
но пределом любви к ближнему – ту любовь, каковую имеем мы к самим себе:
“возлюбиши ближняго твоего, якоже сам себе” (Мф. 22:39).
Люби, говорит, ближняго твоего так, как любишь самаго себя. Сколько стараешься и печешься и заботишься о самом себе, столько старайся и о ближнем твоем.

Почему же подобна ей (первой заповеди)? Потому что вторая пролагает путь к первой, и взаимно поддерживается ею.
“Ибо всякий”, сказано, “делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету” (Ин. 3:20);
и в другом месте:
“сказал безумец в сердце своем: нет Бога” (Пс. 13:1).

А что отсюда происходит?
“развратились, совершили гнусные дела” (там же).
И еще:
“корень всех зол есть сребролюбие, которому, предавшись, некоторые уклонились от веры” (1 Тим. 6:10);
и:
“если любите Меня, соблюдите Мои заповеди” (Ин. 14:15).

А из всех заповедей Его главная заповедь: “возлюби Господа Бога твоего, и ближнего твоего как самого себя”.

Во-первых, она является новой, потому что ее изрек Тот, Кто явил в мировой истории величайшую любовь к людям;
а во-вторых, потому что понятие ближнего расширено далеко за пределы народа иудейского и распространено на всех людей Божиих.
«Любите врагов ваших», – сказал Господь.
«Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда» (Мф.5:44-47).

Не повелевает ли Бог солнцу Своему восходить и над врагами вашими? И не посылает ли Он дождь и на тех, кто вас не любит? Твое дело – любить всех людей ради любви Божией, а Его – после отделить праведных от неправедных.

Наши ближние являются видимым полем, на котором мы показываем свою любовь к невидимому Богу. На ком обнаружиться нашей любви к Богу, если не на людях, живущих вместе с нами на земле? Бог бывает умилен нашей любовью к соседям нашим, словно мать, которую умилила любовь какого-нибудь чужого человека к ее чаду. Столь необходима обязанность показывать свою любовь к Богу на окружающих людях, что апостол любви даже называет лжецом того, кто говорит, будто любит Бога, а брата своего ненавидит:
«Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец» (1Ин.4:20).

Наши ближние являются для нас школой, где мы упражняемся в самой совершенной любви – любви к Богу. Всякое дело любви, сотворенное нами какому-либо человеку, более разжигает нашу любовь к Богу. А в чем должна заключаться наша любовь к ближним, ясно нам сказал и Своим примером показал Сам Господь, а также Его святые апостолы и целое воинство угодников Божиих, Богоносных отец, мучеников и мучениц. Но главные дела любви суть:
милосердие,
прощение обид,
молитва за других,
поддержание слабых,
умирение гордых,
вразумление неправедных,
наставление несведущих,
покрытие чужих недостатков,
похвалы чужим достоинствам,
защита гонимых,
самопожертвование ради других.
«Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин.15:13).

Но если кто-нибудь приносит и самые великие жертвы из каких-либо иных побуждений, а не из любви, нет ему в том никакой пользы (1Кор.13:3). Имеющий любовь имеет все и исполнил весь закон.

Наконец, вспомним глубокое понимание Церкви Христовой, данное апостолом Павлом, понимание, из которого неизбежно и естественно проистекает любовь к ближним. Все мы, верные, являемся членами Христовыми, живыми частями тела Христова (Еф.5:30), (1Кор.6:15). Все мы возрастаем в один великий и живой организм, в одно небесное тело, глава коему – Христос. А если это так, то мы должны с любовью помогать друг другу расти и укрепляться. Укрепление одной части тела идет на благо и на пользу всему телу; болезнь одной части тела причиняет страдания и вред всему телу. Потому и любовь наша к ближним способствует как здравию наших ближних, так и нашему собственному.

Истинно, любовь есть здравие; ненависть есть болезнь. Любовь есть спасение, ненависть есть гибель.

Кроме сего, если разсудишь, что есть грех и что есть добродетель, то узришь ясно, что
всякий грех не иное что есть, как разве презрение Бога, или вред ближняго:
всякая же добродетель или служение есть истинному Богу, или польза ближняго.
Сего-то для Владыка всяческих тако сказал: в сию обою заповедию весь закон и Пророцы висят, то есть от любви к Богу и ближнему происходят, и в оной заключаются и утверждаются, все Божия закона заповеди и все святых Пророков проповеди.

В Новом Завете глагол употребляется везде в этом смысле (Мф. 18:6); (Лк. 23:39); (Деян. 5:30); (Деян. 10:39); (Деян. 28:4); (Гал. 3:13). Закон и пророки не утверждаются, а зависят от двух главных заповедей, суть вывод из них. Если бы не было этих заповедей, то не существовало бы ни закона, ни пророков.

В смысле, заключающемся в русском, нет, впрочем, большой разницы сравнительно с подлинником по существу. Глагол поставлен в единственном числе и согласован с o nomoV. Такая конструкция встречается в Новом Завете (ср.. напр., (Ин. 2:2); (Ин. 18:25) и др.).

Итак, если любить Бога – значит любить ближнего, так как Спаситель сказал Петру:
“если ты любишь Меня, паси овец Моих” (Ин. 21:16),
а любовь к ближнему имеет плодом своим хранение заповедей, то истинно сказано:
“на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки”.

Потому как прежде поступил Спаситель, так поступает и теперь. Там, на вопрос саддукеев о том, каково будет воскресение, Он сказал больше, нежели, сколько содержалось в вопросе, для того, чтобы научить их; так и здесь, будучи спрошен о первой заповеди, приводит и вторую, почти настолько же важную, как и первая (она хотя и называется второй, но подобна первой). Этим Он давал им заметить, из какого источника происходил их вопрос, то есть, от злобы: “любовь не завидует” (1 Кор. 13:4). Таким образом Спаситель доказал, что Он повинуется и закону, и пророкам.

Но почему евангелист Матфей говорит о законнике, что Он, искушая, предложил вопрос, тогда как Марк говорит обратное: “видя”, говорит он, “что он разумно отвечал, сказал ему: недалеко ты от Царствия Божия” (Мк. 12:34)? Тут нет никакого противоречия; напротив, евангелисты совершенно согласны между собой. Сначала законник спросил Его искушая, но потом воспользовался ответом Спасителя, – и получил от Него похвалу. Спаситель не с самого начала похвалил его; но когда законник отвечал, что любить ближнего – больше всех всесожжений, тогда уже Господь сказал ему: “недалеко ты от Царствия Божия”, – потому что он, презрев низшие обязанности, постиг, в чем состоит начало добродетели. Все ведь прочие обязанности, как-то: хранение субботы и другие, имеют целью любовь. Впрочем, Спаситель не присваивает ему совершенной похвалы, а показывает, что ему еще многого недостает. Слова: “недалеко от Царствия Божия” означают то, что он еще не достиг его, и сказаны с тем намерением, чтобы он искал, чего ему недостает.

А что Спаситель похвалил его, когда он сказал:
“один есть Бог и нет иного, кроме Него” (Мк. 12:32),
не удивляйся тому, но познай отсюда, как Он применяется к понятиям приходящих к Нему.

Пусть они говорят о Христе весьма много такого, что недостойно славы Его, только бы не дерзали совсем отвергать бытия Божьего. Итак, за что же он хвалит законника, когда он сказал, что кроме Отца нет иного Бога? Это не значит того, чтобы Иисус Христос не признавал Себя Богом, – да не будет! – но так как не пришло еще время открыть Ему Свое божество, то Он и оставляет законника при прежнем учении и хвалит его за то, что он хорошо знает древний закон, чтобы таким образом сделать его способным к принятию учения и новозаветного, когда оно открыто будет в приличное время. Кроме того, слова: “один есть Бог и нет другого кроме Него”, как в ветхом завете, так и в новом, приводятся не в опровержение божества Сына Божия, а для того, чтобы отличить идолов от истинного Бога. С этою мыслию и Спаситель хвалит законника, произнесшего данные слова. Потом, дав ответ на его вопрос, Иисус и сам спросил (фарисеев):
“что вы думаете о Христе? чей Он сын? Говорят Ему: Давидов” (Мф. 22:42).

Итак, смотри, сколько Он сотворил чудес и знамений, сколько предложил других вопросов, сколько представил доказательств Своего единомыслия с Отцом и в словах и в делах, какую приписал похвалу законнику, сказавшему: “один есть Бог”, прежде нежели предложил этот вопрос, чтобы фарисеи не могли сказать, что хотя Он и творит чудеса, но оказывается противником закона и врагом Божьим. Вот почему этот вопрос Он и предлагает после столь многих доказательств, неприметным для них образом приводя их к признанию и Его Богом. И прежде Он предлагал подобный вопрос ученикам Своим, но сперва спросил их:
“за кого почитают Меня другие”,
а потом уже –
“за кого они сами”?
Но фарисеев спрашивает иным образом. В противном случае они, привыкнув все говорить без всякого страха, тотчас назвали бы Его обманщиком и злым человеком. Поэтому Он и требует их собственного суда.

Можно еще сказать: все благое, что человек способен сделать, проистекает из любви к Богу и из любви к ближним.

И, наконец, можно сказать: все грехи, сколько их ни было и ни есть, являются грехами или против любви к Богу, или против любви к ближним.

Если далее пойти в размышлениях о глубине и широте сих двух Божиих заповедей, можно было бы свободно сказать, что на них утверждаются небо и земля, весь сотворенный мир: ангельский и материальный.

Вот чего достигли своим искушением сплотившиеся враги Христовы! Вот какую пламенную искру высекли они злобным ударом о камень! Они рассчитывали унизить и смутить Христа, но вместо того себя унизили до грязной персти, а Христа возвысили до престола вечного Законодателя. Так сие последнее искушение предоставило Христу возможность Себя бесконечно прославить, нам же всем принести бесценную пользу, провозгласив нам заповеди о любви.

Итак предобре сказано Спасителем нашим: “на сию обою заповедию весь закон и пророцы висят”.

Вопрос Иисуса для нас полезен и в настоящее время в борьбе против иудеев, потому что и они, исповедуя, что Христос должен [У пер.: имеет. – Ред.] придти, утверждают, что Он простой человек и святой муж из рода Давидова. Таким образом, и мы, наученные Господом, спросим их:
“Если Он простой человек и только потомок (filius) Давида, то каким образом Давид называет Его своим Господом, не вследствие заблуждения, не по собственной воле, а Духом Святым [или: в Духе]”.

А приведенное Им свидетельство взято из Сто девятого псалма. Итак, Господь называется [сыном] Давидовым не потому, что Он родился от него, но потому, что Он от вечности (всегда – semper) рождается от Отца, существуя прежде самого отца по плоти Своей. Для разрешения этого вопроса иудеи измышляют много пустого, утверждая, что был у Авраама слуга, у которого был сын Элиезер Дамаск; что псалом был написан от его лица, и что будто бы после избиения пяти царей Господь Бог сказал господину его Аврааму:

“седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих” (Пс. 109:1)

Но в таком случае каким образом Бог сказал Аврааму следующее затем:
“В день силы Твоей народ Твой готов во благолепии святыни; из чрева прежде денницы подобно росе рождение Твое.”
И:
“Клялся Господь и не раскается: Ты священник вовек по чину Мелхиседека” (Пс. 109:3-4)

С другой стороны, они вынуждены отвечать: каким образом Авраам рожден прежде денницы и был священником по чину Мелхиседека, когда Мелхиседек за него принес в жертву хлеб и вино и когда он от него получил десятую часть добычи?

Ак как Спаситель хотел идти на страдание, то и приводит теперь такое пророчество, в котором Он ясно назван Господом; и делает это не просто и не без причины, но имея для того достаточное основание. Так как они на первый вопрос Его не дали правильного ответа (назвав Его простым человеком), то, в опровержение их ложного мнения о Нем, Он приводит слова Давида, возвещающего Его божество. Они почитали Его простым человеком, почему и сказали: Давидов, Спаситель же, исправляя это их мнение, приводит пророка, утверждающего, что Он Господь и истинный Сын Божий, и что Ему принадлежит одинаковая честь со Отцем. Впрочем Он и на этом не останавливается, но чтобы возбудить в них чувство страха, приводит и следующие слова пророка:
“дондеже положу враги Твоя подножие ногама Твоима”,
– для того, чтобы по крайней мере этим средством обратить их к Себе. А для того, чтобы они не сказали, что в этих словах Давида есть преувеличение, похожее на ложь, и что это просто лишь сказано по суждению человеческому, смотри, что говорит Он:
“како убо Давид духом Господа Его нарицает?”

Смотри, с какою скромностью Он указывает на мнение и суд об Нем пророка. Сперва Он сказал:
“что ся вам мнит? Чий есть Сын?”
чтобы этим вопросом побудить их к ответу.

Потом, когда они сказали: Давидов, не сказал: Давид говорит однако же следующее, но опять в виде вопроса:
“како убо Давид Господа Его нарицает?”
— чтобы им не показалось противным Его учение о божестве.

По этой же причине Он не сказал: как вы думаете о Мне, но: о Христе. Поэтому-то и апостолы со всею скромностью говорили о патриархе Давиде;
“достоит рещи с дерзновением о патриарсе Давиде, яко и умре и погребен бысть” (Деян. 2:29).

Подобным образом и сам Спаситель предлагает учение о Себе в виде вопроса и рассуждения, говоря:
“како убо Давид духом Господа Его нарицает, глаголя:
рече Господь Господеви моему: седи одесную Мене, дондеже положу враги Твоя подножие ногама Твоима?”
И потом:
“аще убо Давид нарицает Его Господа, како сын ему есть?” (ст. 43-45)

Этим Он не отвергает того, что Он есть сын Давидов, — нет; Он и Петра не укорил бы за это, — но только исправляя мнение фарисеев. Поэтому слова Его:
“како сын ему есть?
имеют такое значение:
“Он — сын Давидов”,
но не в том смысле, как вы разумеете. Они говорили, что Христос есть только сын Давидов, а не Господь. Итак, Он сперва приводит свидетельство пророка, а потом уже исправляет их мнение со всею кротостью, говоря:
аще убо Давид Господа Его нарицает, како сын ему есть?

Но выслушав эти слова, фарисеи ничего не отвечали; они совсем не хотели знать истины. Поэтому Он сам наводит их на ту мысль, что Он есть Господь Давиду. Но и это Он говорит не прямо от Своего лица, а приводя слова пророка, потому что они вовсе не верили Ему, и думали об Нем худо. Смотря на это их расположение, ни в каком случае, конечно, не должно соблазняться тем, что Спаситель иногда говорит о Себе уничиженно и смиренно, так как главною причиною этого, кроме многих других, было то, что Он в беседах с ними приноровлялся к их понятиям. Вследствие этого и теперь Он предлагает им Свое учение посредством вопросов и ответов; но и таким образом Он все же прикровенно указывает им на Свое достоинство, потому что не одинаково важно было называться Господом иудеев, и Господом Давида.

Далее посмотри, как благовременно предлагает Он это учение. Сказав наперед, что Господь один, говорит потом и о самом Себе, что Он Господь, и доказывает это не только делами Своими, но и свидетельством пророка; и вместе с этим возвещает, что сам Отец отмстит им за Него, говоря:
“дондеже положу враги Твоя подножие ногама Твоима”,
и таким образом доказывая Свое согласие и равное достоинство со Отцем. Этими словами Спаситель заключает беседу Свою с фарисеями, представив им учение высокое, величественное и могущее заградить уста их. И они действительно с того времени замолчали, не по собственному желанию, но потому что не могли ничего возразить; и таким образом получили столь решительный удар, что уже не отваживались более так нападать на Него, — сказано:
“ниже смеяше кто от того дне воспросити Его ктому” (ст. 46).
И это принесло народу немалую пользу. Потому-то Спаситель, прогнав этих волков и разрушив их злые умыслы, и обращает, наконец, Свое слово к народу.

Ибо сам Давид сказал Духом Святым: сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих. (Мк. 12:36)

Богоотец Давид, Духом Святым быв просвещен, и о имеющем быти по вознесении Христовом предсказал, глаголя:
«рече Господь, то есть Господь и Отец, Господеви моему, то есть единородному Сыну Своему, Господу моему Иисусу Христу: седи одесную Мене, дондеже положу враги Твоя подножие ног Твоих» (Пс. 109:1).
Сие речение сказал Спаситель, яко показующее Божество, купно и человечество Его: и следственно довольное для исправления погрешительных мудрований Фарисейских, кои человеком токмо почитали предвозвещенного святыми Пророками Христа. Ибо сказав Давид: «Господеви моему», показал, что от Него имеющий воплотится Христос не токмо Сын его, но и Господь его и Владыка, то есть Сын Божий и Бог есть: а что Он есть и человек, сие показал чрез слова: «седи одесную Мене». Ибо, яко Бог, от века бе сопрестолен и соприсносущ и едино с Богом и Отцем Своим: а яко человек, по вознесении Своем на небеса,
«седе одесную престола величествия на высоких» (Евр. 1:3),
то есть восприяло человечество Его туюжде неизменную и великую и высокую славу, которую имело Божество Его прежде существования мира. Сего же просил во время страдания Своего, говоря:
«и ныне прослави Мя Ты, Отче, у Тебе Самаго славою, юже имех у Тебе прежде мир не бысть» (Ин. 17:5).

Сие же слово, дондеже, часто и Ветхий и Новый Завет приемлют за вечность. Не на время бо, но вечно покорил Отец Сыну Своему врагов Его, то есть начала, и власти, и миродержителей тьмы века сего, напоследок же и самую смерть (Быт. 8:7); (Пс. 122:2); (Ис. 46:4); (Мф. 1:25); (Мф. 18:30); (Евр. 10:13); (Еф. 6:12). Ибо смерть Господня не токмо освободила род человеческий от власти бесовской, но и превела оный от смерти в живот:
«веруяй бо в Онь, аще и умрет, жив будет» (Ин. 11:25).

Сии же пророческие слова предложив Фарисеям Иисус Христос, выводит заключение, говоря: если Давид назвал Самого Христа Господом своим: «како Сын ему есть?» Приметь при сем, что он не отрицает, что Тот есть Сын Давидов, яко плоть приявший от Святой Девы, которая родом происходила от Давида; но погрешность Фарисейскую исправляет. Ибо они говорили, что Он есть точию Сын Давидов, а не купно и Господь; но Давид есть и отец Господа Иисуса и раб: отец в рассуждении плоти, раб в рассуждении Божества (Злат. в бесед.) Сими же Пророческими словами пристойно принудил Фарисеев Иисус исповедать, что Он есть Бог и человек.

Итак, если Давид называет Его Господом, как же Он сын ему?
Вопросом сим Господь хотел,
во-первых, сказать, что Он есть Христос;
во-вторых, показать, что заблуждаются ожидающие Мессию как земного царя из дома Давидова, который прогонит римлян и сделает Израиль могущественным земным царством;
в-третьих, что его искусители суть Его враги;
и в-четвертых, что они, как враги Христа, Который должен был прийти и пришел, будут побеждены и наказаны.

Они говорят Ему: Давидов.
Вот все, что они знали. И Господь наш Иисус Христос был из дома Давидова, а значит, по их закону, – Сыном Давидовым. Но ведь и сам пророк Давид не представлял себе Мессию только как своего сына по крови – иначе он не называл бы Его своим Господом. Ибо где это видано, чтобы предок называл своего потомка Богом? Но Давид по вдохновению провидел и познал двойную природу Христа, Человеческую и Божественную, и по вдохновению же назвал Его своим Господом. Тайну воплощения Сына Божия Давид в давние времена осознал по своему пророческому вдохновению намного лучше, чем фарисеи и саддукеи, видевшие Христа собственными очами. Христос должен был родиться от его семени, и Он по плоти родился от Пресвятой Девы Марии, Которая была из дома Давидова; но Он должен был прийти как предвечный Сын Божий по Божественной природе Своей. И как таковой Он пришел.
Господь приводит слова Давидовы не для того, чтобы их исправить, но чтобы их подтвердить. Все, что провидел и прорек Давид, истинно. Все писаное сбылось. Обетованный Богом и ожидаемый людьми Спаситель пришел на землю и как Сын Давидов, и как Сын Божий. После Своего воскресения и вознесения Он воистину
«воссел одесную престола величия на высоте» (Евр.1:3).

И воистину все враги Его пали под ноги Его. И больше того, Он получил власть
«превыше всякого Начальства, и Власти, и Силы, и Господства, и всякого имени, именуемого не только в сем веке, но и в будущем» (Еф.1:20-21).

Теперь это явленная тайна, но тогда это было тайною явью. Потому Господь и говорит как бы не от Себя, но приводит пророчество Давидово, которое должно было быть известно иудеям. Конечно, им были известны речи и слова, но смысл сказанного и написанного был далек от них. Господь еще не хочет ничего им говорить от Себя, но спрашивает их о смысле слов закона, поскольку и они спрашивали Его о законе, а именно: какая заповедь в законе наибольшая? Он хорошо им ответил на их вопрос; но они не могли ему ответить ни слова. И никто не мог отвечать Ему ни слова. И так оказалось, что Он знает закон, а они – не знают, хотя они считали себя в области закона всеведущими. Господь знал не только слова закона, но его дух и жизнь; а они знали только слова, без духа и жизни; и потому на самом деле не знали ничего. А то, что они знали, было лишь на гибель им самим и во вред народу, их слушавшему.

Сказал это не отрицая, что Христос есть сын Давидов, но изобличая ошибочное их предположение, потому что Он не такой сын его, каким они представляли Его, т.е. простой человек, но и Господь его.

Сыном его Он называется, как выросший из его корня по человечеству, а Господом его – как Бог его.

Этим изречением Давида Он воспользовался для изобличения фарисеев, показывая, что Он не только сын Давида, но и Бог его. Нужно объяснить и это изречение. Давид говорит, что Господь и Отец сказал Господу моему и Сыну Своему, Христу, взяв Его на небо: седи по правую руку Меня, пользуйся Моим Царством, имея одинаковый со Мною престол и одинаковую честь (Пс. 109:1).

Враги Христа телесные – это, прежде всего, иудеи, затем – язычники и еретики,
а бестелесные – демоны.
Марк (Мк. 12:35, 37) говорит, что Христос сказал это, уча в храме, и что народ слушал Его с услаждением. Вероятно, Он сначала спросил об этом фарисеев, а потом и в храме учил об этом народ.

Презлобные Фарисеи, намереваяся уловить Иисуса Христа в слове, посылали к Нему своих учеников со Иродианы, для вопрошения Его: достойно ли есть дати кинсон Кесареви, или ни?
Но услышали от Него сие: “воздадаите убо Кесарева Кесареви, и Божия Богови” (Мф. 22:17, 21).

В той же день приходили и Саддукеи, спрашивая Его о воскресении из мертвых:
но и им тако ответствовал, что “слышавше народи, дивляхуся о учении Его” (Мф. 22:33).

После них пришел и законник, искушая Его:
но и сей таковый ответ получил, что принужден был сказать: “добре, Учителю, воистину рекл еси” (Мк. 12:32)!

Напоследок же и Сам Иисус, вопросив их, чий Сын есть Христос, и опровергнув ответ их Пророческими словесы, заградил уста их и соделал их безответными. Совершенно замолчали, ибо они не могли ответствовать: не токмо же замолчали тогда, но видя, что ничего не успели чрез таковые вопросы, а паче и посрамлялися, понеже народ, слыша ответы Его, веровал в Него, не дерзали уже от того дне вопрошать что либо иное от Него.

В тысячу раз лучше вообще не родиться, чем родиться и восстать против Бога.

Всякий, желающий посрамить Бога, сам бывает посрамлен, Богу же дает возможность еще больше прославиться. И сие дивно во очах наших. Господу нашему Иисусу Христу да будет честь и слава, ныне и присно, во все времена и во веки веков.
Аминь.