Евангельские чтения. Литургия 16 сентября 2018 года.

В русском «Он поступит» подчеркнуто. Этих слов нет в подлиннике. Буквально: «ибо как человек, уходящий от своего народа, призвал своих рабов и отдал им имение свое». Отсюда видно, что тут одно придаточное предложение, которое начинается с «как» (wsper), а главного предложения нет. В нашем славянском эта греческая форма передана вполне точно (без главного предложения): «яко же человек некий отходя призва своя рабы, и предаде им имение свое» и т. д. Во многих переводах, старых и новых, также нет главного предложения. Так в Вульгате: sicut enim homo peregre proficiens vocavit servos suoset tradidit ibis bona sua. В английском (А. V.) сделано такое дополнение: For the kingdom of heavens as a man travelling into a far country who called his own servants и проч. (ибо Царство Небесное подобно человеку, отправляющемуся в далекую сторону, который призвал своих рабов и проч.) В этом переводе есть главное и придаточное предложения, но главное не одинаково с русским переводом. Из сказанного можно видеть, как трудно передать точно на русском языке 14 стих. Что же это за оборот речи? Он называется мудреным словом: анантоподотон, которого нет в словарях, и не во всех грамматиках, и которое значит неотдача, невозвращение; отсутствие соответствия предыдущей речи. Такие обороты встречаются и в других местах в Новом Завете (напр., (Мк XIII:34); они называются еще эллипсисом (сокращением) или апосиопезисом (умолчанием) и употребляются для краткости речи. Такие же выражения были употребительны и в иудейском мидраше (Меркc). — Частица gar (ибо) связывает речь 14 стиха с предыдущею; но значение ее объяснить здесь нелегко. По всей вероятности, связь заключается в следующем: вы не знаете ни дня ни часа, и походите не только на дев, о которых говорилось в предыдущей притче, но и на рабов, которым один человек разделил имение свое. Потому что (gar) когда он отправлялся в далекую страну, то призвал и проч.

Различие притчи о талантах от притчи о десяти девах заключается в том, что в последней изображается «личное состояние» членов Христова Царства, тогда как в первой указывается на их личную деятельность. Златоуст сравнивает притчи о девах и о талантах с притчею о верном и злом рабе (XXIV:40-51).
«Эти притчи сходны с прежнею притчею о рабе неверном, расточившем имение господина своего».
Под словами «имение свое» не разумеется здесь недвижимая собственность, а только деньги. Из того, что дальше господин говорит: «над многим тебя поставлю» (ст. 21 и 23), можно заключать, что он не был даже сравнительно беден, и, отправляясь в дальнюю страну, поручил своим рабам только часть своего имущества. — У (Лк. 20:12-27) подобная же притча рассказана раньше по времени и в другой связи, именно притча о десяти минах. Вопрос о том, тождественна ли притча о минах с притчею о талантах, весьма труден. Некоторые считают их за две различные притчи ввиду некоторых различий. Сюда относится, прежде всего, различие времени и места. Притча у Луки сказана была до входа Господня в Иерусалим и была обращена к народу и ученикам. Предполагают, что исторической ее основой были известные обстоятельства вступления на престол Архелая, когда он должен был отправиться в Рим и хлопотать там о престолонаследии (см. Шюрер I:442). Притча у Матфея есть часть последней эсхатологической речи Христа; в этой притче нет никакого намека на «человека знатного рода», «которого граждане ненавидели». Она сказана была в ближайшем кругу учеников. Но, с другой стороны, очень близкое сходство по выражениям обеих притчей (хотя и не буквальное), особенно ср. (Мф. 25:20-29); (Лк. 19:16-26), не позволяет отрешиться от мысли, что та и другая притчи были только вариантом одной и той же притчи. Тождественность обеих притчей признают многие серьезные ученые. При этом рецензию Матфея, как более «однородную и компактную», признают оригинальной; а Лука, говорят, комбинирует с притчею о талантах другую притчу, именно о возмутившихся гражданах. Теперь, конечно, решить очень трудно, как было на самом деле. Ввиду преимущественно различия выражений вероятнее, что были произнесены по разным поводам, при различных обстоятельствах и в разное время две отдельные притчи. На этом и приходится остановиться, так как для дальнейших суждений нет достаточных материалов. У (Мк. 13:34-35) встречаем только легкий намек на обстоятельства, изложенные в притчах Матфея и Луки.

Все имущество отправившегося в чужую страну человека состояло, следовательно, из восьми талантов. Эти таланты, как, видно из ст. 18 и 27, были серебряные (to argurion, ta arguria). Гольцман определяет стоимость всей отданной рабам денежной суммы в 35 000 немецких марок, т. е. приблизительно в 17-18 тысяч рублей на наши деньги. Другие, переводя стоимость одного серебряного таланта на английские фунты стерлингов, считают один талант равным 234 фунтам стерлингов (фунт стерлингов — около 10 рублей на наши деньги), два таланта — 468 фунтов стерлингов, пять — 1170, а вся сумма равнялась, следовательно, 1 872 фунтов стерлингов, на наши деньги приблизительно 18 000 рублей.

Под талантом разумели, в духовном смысле, разные, даруемые Богом человеку, способности, которые он должен употреблять на служение Богу и в целях преуспеяния Царства Небесного. Выражения, заимствованные из этой притчи: талант, талантливый, не зарывай тапанта и пр. — сделались у нас стереотипами, ходячими, вошли в пословицу. Под талантом, который дается людям, разные экзегеты понимают всякий дар, получаемый человеком от Бога. Но в частных определениях этого общего понятия наблюдается некоторая разница. «Под талантами, — говорит Златоуст, — здесь разумеется то, что находится во власти каждого (h ekastou dunamij = сила каждого), — или покровительство, или имение, или научение, или что-нибудь подобное.”

Другие разумели те дары, о которых говорит апостол в (1 Кор. 12). Под «силой» (dunamij) можно разуметь скорее готовность какого-либо человека, его расположение, добровольное или недобровольное, послужить делу Христова Царства, чем какой-либо положительный дар или талант. Все же дары или таланты даются человеку от Бога.

Под человеком подразумевается и Сам Господь наш Иисус Христос, что видно из слов евангелиста Луки: некоторый человек высокого рода. Этот Человек высокого рода есть Сам Господь наш Иисус Христос, Единородный Сын Божий, Сын Всевышнего. После Своего вознесения Господь наш Иисус Христос отправился на небеса, чтобы получить Себе Царство, дав миру обетование еще раз прийти на землю – как Судия.

Раз под человеком понимается Господь наш Иисус Христос, значит, под рабами Его – апостолы, архиереи, иереи и все верные. На всякого из них излил Дух Святой многие дары – благие, однако различные и неравные, чтобы верующие, дополняя друг друга, таким образом все вместе морально совершенствовались и духовно возрастали.
«Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех.
Но каждому дается проявление Духа на пользу…
Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно» (1Кор.12:4-11).

В таинстве крещения все верные получают обилие этих даров, а в прочих церковных таинствах Бог дары сии укрепляет и умножает.
Под пятью талантами некоторые истолкователи понимают пять чувств человека,
под двумя – душу и тело,
а под одним – единство человеческой природы.
Пять телесных чувств даны человеку, дабы они служили духу и спасению.
Телом и душою человек должен со тщанием работать Богу, обогащаться познанием Бога и добрыми делами.
И всего себя человек должен посвятить служению Богу.

В детстве человек живет пятью чувствами, полной чувственной жизнью.
В более зрелом возрасте он ощущает в себе двойственность и борьбу между плотью и духом.
А в зрелом духовном возрасте человек осознает себя как единый дух, побеждая внутреннее разделение на пять и на два. Но именно в этом зрелом возрасте, когда человек считает себя победителем, ему грозит величайшая опасность непослушания Богу. Достигнув величайших высот, он падает тогда в глубочайшую пропасть и закапывает свой талант.

Каждому Бог дает дары по его силе, то есть в соответствии с тем, сколько человек может понести и использовать. Безусловно, Бог наделяет людей дарами и по плану святого домостроительства. Так строящие дом имеют не одинаковые способности и выполняют не одну и ту же работу: у них разные способности и различные задания, и каждый из них трудится по своей силе!

И тотчас отправился. Слова сии означают быстроту творения Божия. И когда Творец создавал мир, создал Он его быстро. И когда Господь наш Иисус Христос пришел на землю ради нового творения, ради обновления мира, он быстро свершил Свое дело: призвав рабов, раздал им дары и тотчас отправился.

Делание знаменует сообщение, вкопание же скрытие талантов. Кто, получив дар мудрости, проповедает Евангелие, изъясняет Божественные Писания, оглашает неверных, пишет полезные книги, преподает просветительные наставления, тот приумножает талант. Но кто, будучи разумен, ниже уст разверзает для научения, ниже рукою движет для писания в пользу ближнего, – таковой зарывает талант мудрости.

Но что же знаменует сие: «сотвори другия пять талант», также: «приобрете и той другая два»? Сие означает земное дара приумножение, и небесной славы придаток. Ибо мудрый, изданием добрых сочинений, творит мудрыми; художник, объяснением правил своего художества, творит художников; богатый, сообщением богатства, творит богатыми: к тем же, кои таким образом приумножают дары, прилагаются слава и венцы на небесех по мере приумножения.

Вся трудовая деятельность и вся торговля, существующие у людей, являются изображением того, что происходит – или что должно происходить – в душах человеческих.
От всякого, унаследовавшего какую-либо собственность, люди ожидают, что он сию собственность увеличит.
От всякого, приобретшего ниву, ждут, что он сию ниву будет обрабатывать.
От всякого, обучившегося какому-либо
ремеслу, ожидают, что он станет заниматься этим ремеслом как для своей пользы, так и для пользы соседе.
От всякого, знающего какое-либо рукоделие, ждут, что он свое знание покажет.
От всякого, вложившего деньги в торговлю, ждут, что он сии деньги умножит.

Люди передвигаются, работают, совершенствуют вещи, собирают, меняют, продают и покупают. Каждый старается добыть нужное для телесной жизни, каждый старается улучшить свое здоровье, удовлетворить свои ежедневные потребности и обеспечить свое телесное существование на как можно более долги и срок. И все это есть лишь образ того, что человек должен делать для своей души. Ибо душа – главное. Все наши внешние потребности являются образами наших духовных потребностей, напоминаниями и уроками того, что нам надо потрудиться и для нашей души, алчущей и жаждущей, нагой и больной, нечистой и жалкой. Потому каждый из нас, получивший от Бога пять ли, две ли, одну ли меру веры, мудрости, человеколюбия, страха Божия, кротости, послушания Богу или тоски по душевной чистоте и силе, обязан трудиться, чтоб хотя бы удвоить сию меру, как поступили первый и второй раб и как обычно поступают люди, занимающиеся торговлей и ремеслами. Не преумноживший данного ему таланта – каким бы этот талант ни был – будет срублен, как дерево, не приносящее доброго плода, и брошен в огонь. То, что всякий хозяин делает с бесплодной смоковницей, которую он напрасно окапывал, прививал и огораживал, но которая все-таки не принесла ему никакого плода, – то же сотворит и Верховный Домовладыка вселенского сада, где люди являются самыми драгоценными Его деревьями.

Посмотрите сами, какое недоумение и презрение вызывает у людей тот, кто, унаследовав от своего отца имение, ничего не делает, а прожигает наследство на телесные потребности и наслаждения! Даже самый последний нищий не столь презираем людьми, сколь подобный эгоистичный ленивец. Такой человек есть подлинный образ духовного ленивца, который, получив от Бога один талант веры, мудрости, красноречия или какой-нибудь иной добродетели, закапывает его, не используя, в грязь своего тела, не умножает его трудами, из гордости и себялюбия никому не приносит пользы.

Подошел и получивший один талант, и сказал: господин! я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал, и, убоявшись, пошел и скрыл талант твой в земле; вот тебе твое. Так оправдывает пред Господином этот третий раб свое лукавство и леность! Но в сем он не одинок. Сколько же среди нас тех, кто перекладывает на Бога вину за свою злобу, нерадение, праздность и себялюбие! Не признавая своей греховности и не познавая человеколюбивых путей Божиих, они ропщут на Бога за свои немощи, болезни, бедность, неудачи.

Прежде всего, каждое слово, сказанное ленивым рабом Господину, – самая настоящая ложь. Разве Бог жнет, где не сеял? И разве Он собирает, где не рассыпал? Есть ли в этом мире доброе семя, не Богом посеянное? И существуют ли во всей вселенной добрые плоды, не являющиеся результатами труда Божия? Лукавые и неверные жалуются, например, когда Бог забирает у них детей, говоря:
«Вот, какая жестокость – Он безвременно отнимает у нас наших детей!»
Кто сказал, что эти дети – ваши?
Не принадлежали ли они Ему прежде, чем вы назвали их своими?
И почему – безвременно?
Разве Сотворивший времена и сроки не знает, когда чему время?
Ни один хозяин на земле не откладывает рубки своего леса, ожидая, пока все деревья в нем состарятся, но в соответствии со своими надобностями рубит и старые, и молодые, и те: что стоят давно, и только что взошедшие побеги, – смотря по тому, что ему нужно для его хозяйства.

Вместо того, чтобы роптать на Бога и хулить Того, от Кого зависит всякое их дыхание, лучше было бы говорить, как праведный Иов: Господь дал, Господь и взял; как угодно было Господу, так и сделалось; да будет имя Господне благословенно! И как ропщут лукавые и неверные на Бога, когда град побьет их хлеба или когда у них корабль с грузом утонет в море, или когда нападут на них болезни и немощи, – ропщут и обвиняют Бога в жестокости! А происходит сие только потому, что они или не вспоминают о своих грехах, или не могут из этого извлечь урока для спасения своей души.

Но слыши и похвалу Владычню: добре тебе, рабе благий и верный! Благий, есть сообщительный, яко благотворящий ближнему своему, верный же, яко употребляющий данный ему талант сходно с намерением Господа своего, предавшего ему оный в руки его. «О мале», говорит, оказался ты верным, «над многими тя поставлю». Малы же подлинно суть временные дары в сравнении с небесною славою и вечным Царствием, в которое вводит Бог приумножившего талант, глаголя: «вниди в радость Господа твоего». Сие-то есть воздаяние за труд святых мужей, кои с радостию и рачением, сообщив вверенный им дар, пользовали ближнего своего, то есть блаженство вечное, и слава неизглаголанная, и Царствие Божие бесконечное. Назвал же сие радостию Господа по той причине, что приносит радость нескончаемую и веселие вечное.

«не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1Кор. 2:9)

Самый малый труд ради любви Божией награждается от Бога щедрыми царскими дарами. За то малое, что претерпят верные в этой жизни из послушания Богу и за то малое, что они сделают, работая над своею душой, Бог увенчает их славой, какой никто из царей мира сего не знал и не имел.

Сие сказано в притче о царствии небесном. Следственно в сих словах представляется закон царствия небеснаго: кто на деле оказывается верным в малом, тому дается полномочие на многое.

Хотите ли видеть в действительном бытии то, что слышите в иносказании притчи? Можете еще на земле усматривать, как действует закон царствия небеснаго в людях, которых Царь Небесный особенно избрал, испытал в верности, обрел «верными в малом», и потому «поставил над многим», и прославил, как высокия и сильныя орудия своего царствия.

Укажем на то, что ближе. Многое ли имел Преподобный Отец наш Сергий, когда избрал для себя сие место, или лучше, когда Бог избрал его, чтобы благословить чрез него и сие место? – Удобнее сказать, чего он не имел, и что оставил, нежели, что имел. Он оставил звание, родительский дом, наследство; нашел здесь пустыню безлюдную, непроходимую, не совсем безводную для одного, но для жительства многих даже водою скудную; построил хижину и малый храм, но не имел в нем священнодействующаго; иногда не имел в хижине хлеба, а в храме обычнаго светильника для нощных молитвословий. Один можно было примечать рано данный ему талант: – это желание служить Богу; но только время открыть могло, чистаго ли золота сей талант, и до какого степени обогатит он делателя. И что же открыло время? Смотрите, сколь «над многими поставлен» сей «верный о мале». Как во многом небесном был он уполномочен, когда еще жил на земле! Как на многое земное простирает свое полномочие и теперь с неба! Не высоким ли небесным полномочием действовал он, когда, на пример, жизнь умершему призвал, или когда избавлению отечества от ига неверных не просто советом и молитвою, но прозрением и предсказанием споспешествовал? Что может быть сильнее и обширнее сего полномочия, которое возмогло дикую пустыню превратить в вековую обитель, и которое благотворныя влияния и действия, – благословение, охранение, утешение, исцеление, помощь в добре, помощь противу зла, распростирает по векам, по местам, по людям, так что, по благодати дивнаго во святых Бога, нельзя указать сему ни конца, ни предела?

Вот удивительный, очевидный опыт, как в царствии Божием «верный о мале поставляется над многими». Но я говорю о сем не для того, чтобы только удивляться, а чтобы учиться. И потому, показав вам в частном опыте действие общаго закона, поспешаю возвратить внимание ваше к самому сему закону, который, как общий закон царствия Божия, должен касаться до всех, и до каждаго из нас, если желаем принадлежать царствию Божию.

Кто бы ты ни был, желающий себе царствия небеснаго, притча о царствии небесном сказана и к тебе. Итак, если хочешь достигнуть желаемаго: то надобно и тебе достигнуть того, чтобы тебе сказано было сие одобрительное слово: «добре, рабе благий и верный, о мале был еси верен». Ибо, если сего не достигнешь: то, по необходимости, случится противное сему: тебе сказано будет: «лукавый рабе и ленивый»; а в след за сим: – «неключимаго раба вверзите во тьму кромешнюю» (Мф. 25:26, 30). Если сего ужасаешься: то позаботься «о верности». Не почитай маловажным и того, чтобы «о мале быть верным».

Как Христиане, мы охотно называем себя «верными», и в сем наименовании полагаем надежду спасения, так как напротив наименование «невернаго» представляем себе и ненавистным и погибельным. И справедливо. Сей образ мыслей есть Евангельский и Апостольский.
«Кая часть верну с неверным?» говорит Апостол (2 Кор. 6:15).
И как часть вернаго есть спасение, по слову самого Иисуса Христа:
«иже веру имет и крестится, спасен будет» (Мк. 16:16):
то противоположная часть невернаго должна быть погибель.

Но, чтобы нам не обмануть самих себя, нужно со вниманием разсмотреть вопрос: кто имеет полное право называться верным, и потому имеем ли мы сие право?

Скажет ли кто:
я имею полное право называться верным, потому что верю Христианскому учению о Боге?
– Боюсь, чтобы такому не сделал сильнаго возражения Апостол:
«ты веруеши, яко Богь един есть; добре твориши: и беси веруют, и трепещут» (Иак. 2:19).
Однако их никто не называет верными.

Видите, что вопрос, по видимому, простой, становится труднее, при углублении в его изследование. Усильте же внимание, чтобы победить затруднение.

Применяя свойство нашего языка к духу Евангельскаго учения, кажется, без опасения погрешности, можем мы в полном понятии «веры» признать три подчиненныя и составительныя понятия:
«уверенность, доверенность и верность».

Когда Апостол говорит, что
«без веры не возможно угодити Богу; веровати же подобает приходящему к Богу, яко есть, и взыскающим его мздовоздатель бывает» (Евр. 11:6):
он указывает сим особенно на начальную часть веры, на «уверенность» в истинах Богопознания, на веру ума.
Но когда тот же Апостол в другом месте говорит о Аврааме, что он «верова» Богу,
«животворящему мертвыя, и нарицающу не сущая, яко сущая»;
что он «паче упования во упование верова» (Рим. 4:17–18):
здесь представляется уже не простая вера ума, но более глубокая и более сильная вера сердца; это безусловная преданность человека Богу, неограниченная «доверенность» к обетованиям благодати, не имеющая нужды ни в каком ручательстве доводов и удостоверений; это решительное направление души к Божественному, как-бы естественно встречающееся с благодатию Божиею. Сюда принадлежит вера приемлющая спасительную силу таинств, и, в особенных случаях, ознаменуемая дарами чудодейственными.
Но что и сего рода вера, даже чудодейственная, может иногда быть неполною, неоправдательною и неспасительною, в том не позволяет сомневаться грозное, поистине, изречение Христово:
«мнози рекут Мне во он день: не в Твое ли имя пророчествовахом, и Твоим именем бесы изгонихом, и Твоим именем силы многи сотворихом;
и тогда исповем им, яко николиже знах вас; отъидите от Мене делающии беззаконие» (Мф. 7:22–23).
Итак необходимым дополнением веры, чтобы она была оправдывающею и спасительною, должна быть «верность». На сие дополнение веры указует Апостоль, когда говорит:
«праведный от веры жив будет; и аще обинется, не благоволит душа Моя о нем.
Мы же братие несмы обиновения в погибель, но веры в снабдение души» (Евр. 10:38–39).
«Вера» противоположная погибельному «обиновению», колеблемости, отступлению вспять, непостоянству, измене, есть «верность», – верность Богу и Христу в неизменном исповедании православныя веры, верность в отношении к заповедям Божиим, состоящая в неленостном их исполнении, верность в отношении к таинствам, дарованиям, служениям, в тщательном употреблении оных по намерению Божию, во славу Божию.

Теперь, кажется, открылось, что полное право на спасительное наименование «верных» не так легко приобресть, как легко мы присвояем себе сие наименование, не думая о праве. Если хочешь действительно принадлежать к числу «верных», над которыми должно исполниться предуставление Христово:
«иже веру имет и крестится, спасен будет»:
то не только мысленно веруй, что Бог есть, что Он ищущих Его награждает, что по неизреченному человеколюбию, Он послал Единороднаго Сына Своего на землю, дабы открыть нам путь спасения, и Духа Своего Святаго, чтобы нас облагодатствовать и освятить; не только без пытливости разума, с доверенностию принимай неизъяснимыя таинства веры; но
предайся вере всею душею твоею, и всею жизнию твоею, так, чтобы вера была главною мыслию твоей жизни, и вся твоя жизнь выражением веры;
наконец, будь верен Царю Небесному, которому, кроме того, что принадлежишь по праву естественному, как Творцу и Господу всего, сверх того добровольно вписался ты в службу, когда вступил в Христианство;
будь же неизменно и постоянно верен Его имени, Его повелениям, Его службе, Его дарованиям и талантам, которые Он вверяет нам, «комуждо противу силы его» (Мф. 25:15).

Вероятно, многие из нас не довольно опасаются сделаться неверными пред Богом, потому, что представляют себе неверность только в большом виде, а не обращают внимания на неверность в малом. Если бы кто сказал нам: «идем, да послужим Богом иным» (Втор. 13:2): кто не ужаснулся бы одной мысли о толикой неверности? В сем случае самая великость зла уменьшает опасность подвергнуться оному. Сделаться неверным о «мале» не так страшно: и опасность, по виду маловажности пренебрегаемая, тем удобнее постигает неосторожных.

Иной успокоивает себя мыслями:
я не то, что лукавый раб, который зарыл данный ему талант в землю, и ничего добраго не сделал;
я нечто делаю;
то еще не беда, если некоторыя лепты моего таланта остались без прибыли, или вовсе потеряны;
что некоторыя заповеди или обеты не исполнены;
что некоторые дни года или часы дня не посвящены Богу, как бы надлежало;
что некоторыя средства добра употреблены небрежно, или обращены только к удовольствию собственному.
Ах, клеврет мой! Ты не так разсуждаешь, как судит праведный Господь наш. Только «верному о мале» Он дарует многое: следственно, попуская себе умышленно неверность в малом, ты сам себя лишаешь права на многое. И если за неверность в малом ты не получишь от Господа многаго; да и малое утратишь неверностию: то с чем ты наконец останешься?

Лукавое самооправдание дерзает иногда говорить и то, что быть верным о «мале» не стоит труда; и что можно было бы больше быть верным, если бы больше было вверено. Заградим и сии безстыдныя уста словом Господним:
«верный в мале, и во мнозе верен есть, и неправедный в мале, и во мнозе неправеден есть» (Лк. 16:10).
Кто из рубля крадет или расточает: не то же ли сделает из тысячи? Так и в духовном: неверному в малом дары большие были бы только случаем к большей неверности. Не щедрости недостает у Бога, чтобы дать человеку вдруг многие и высокие дары благодати: но, чтобы предохранить от крайняго осуждения за неверность в великом, Он испытывает его в меньших служениях, и тем приготовляет к большим дарованиям.

Сими и подобными размышлениями потщимся, братия, часто возбуждать себя к верному во всем хождению пред Богом. Потщимся быть верными пред Ним в употреблении даров природы, да ниспослет нам высшие природы дары благодати; верно сохраним начатки благодати, да сподобимся дарований больших; как же скоро усмотрим в сем нашу неверность, будем по крайней мере верны в признании и исповедании грехов наших, и – Богь «верен есть и праведен, да оставит нам грехи наша, и очистит нас от всякия неправды» (1 Ин. 1:9); и за сию верность в малом, – в покаянии, воздаст нам обилием душевнаго мира и вечнаго спасения.

Аминь.

Подошел и получивший один талант, и сказал: господин! я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал, и, убоявшись, пошел и скрыл талант твой в земле; вот тебе твое. Так оправдывает пред Господином этот третий раб свое лукавство и леность! Но в сем он не одинок. Сколько же среди нас тех, кто перекладывает на Бога вину за свою злобу, нерадение, праздность и себялюбие! Не признавая своей греховности и не познавая человеколюбивых путей Божиих, они ропщут на Бога за свои немощи, болезни, бедность, неудачи.

Прежде всего, каждое слово, сказанное ленивым рабом Господину, – самая настоящая ложь. Разве Бог жнет, где не сеял? И разве Он собирает, где не рассыпал? Есть ли в этом мире доброе семя, не Богом посеянное? И существуют ли во всей вселенной добрые плоды, не являющиеся результатами труда Божия? Лукавые и неверные жалуются, например, когда Бог забирает у них детей, говоря:
«Вот, какая жестокость – Он безвременно отнимает у нас наших детей!»
Кто сказал, что эти дети – ваши?
Не принадлежали ли они Ему прежде, чем вы назвали их своими?
И почему – безвременно?
Разве Сотворивший времена и сроки не знает, когда чему время?
Ни один хозяин на земле не откладывает рубки своего леса, ожидая, пока все деревья в нем состарятся, но в соответствии со своими надобностями рубит и старые, и молодые, и те: что стоят давно, и только что взошедшие побеги, – смотря по тому, что ему нужно для его хозяйства.

Вместо того, чтобы роптать на Бога и хулить Того, от Кого зависит всякое их дыхание, лучше было бы говорить, как праведный Иов: Господь дал, Господь и взял; как угодно было Господу, так и сделалось; да будет имя Господне благословенно! И как ропщут лукавые и неверные на Бога, когда град побьет их хлеба или когда у них корабль с грузом утонет в море, или когда нападут на них болезни и немощи, – ропщут и обвиняют Бога в жестокости! А происходит сие только потому, что они или не вспоминают о своих грехах, или не могут из этого извлечь урока для спасения своей души.

Торжники, которые и меновщиками называются, суть, те, кои обменивая деньги, например, золотые на серебряные или медные, тем и сами пользуются, и владетелям денег прибыль доставляют (Мф. 21:12). Здесь же торжники означают каковым-либо образом благотворимых (Мк. 11:15). Ибо как торжники, приемля деньги, и сами пользуются, и вверившим оные прибыль доставляют (Ин. 2:15).

Если таким образом разберешь все прочие Господа Иисуса заповедания, узришь, что не суть столько трудные, как ты думаешь. Трудными кажутся страстным, трудными кажутся безрассудным, трудными кажутся тем, которые не так, как должно, судят о вещах. Но пусть хотя и трудны, однако их таковая есть трудность, каковую преодолели тысяча тысячей людей, то есть, все праведные и святые. Пусть будут трудны; но Бог, Творец наш, имеет право требовать от нас и трудного. Бог, ведущий всякую трудность, посылает благодать Свою, превышающую трудность, и приуготовляет воздаяние таковых благих за труды, «яже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша» (1 Кор. 2:9).

Вторым же ответствуем таковым образом: яко Богочеловек не советовательне, но повелительне заповедал таковая. Ибо когда давал спасительные Свои советы, так говорил:
«могий вместити, да вместит»;
и:
«аще хощеши совершен быти, иди, продаждъ имение твое, и даждь нищим» (Мф. 19:12, 21).
Но когда сия заповедывал, так повелительне говорил:
«Аз же глаголю вам» (Мф. 19:23, 28).

Для неубеждающихся святыми Его советами никакого не полагал наказания; но для нарушающих сии заповеди показал причастие суду и геенскому огню. Как же мы дерзаем говорить, что не суть заповеди, если Сам Он явно и прямо назвал их заповедями, говоря:
«иже аще убо нарушит едину заповедей сих меньших, и научит тако человеки, мний наречется в Царствии небеснем» (Мф. 5:19)

Все те суть заповеди, которые две великие составляют заповеди, на них же «весь закон и Пророцы висят» (Мф. 22:40): но если вникнешь в каждую из сих меньших, не другое что в них усмотришь, как токмо исполнение любви к Богу и ближнему. И сии убо суть заповеди Моисейского закона, присовокупленные и исполненные для совершенства, каковое придал им единородный Сын Божий, Господь наш Иисус Христос, якоже Сам подтвердил, говоря:
«не мните, яко придох разорити закон, или Пророки: не приидох разорити, но исполнити» (Мф. 5:17).
И так все те, кои оные нарушают, почитая советами, погрешают и тщетно успокаивают свою совесть.

Вот же ответ и третьим. Без сомнения, покаяние все грехи заглаждает, и никакой грех не побеждает беспредельного Божеского милосердия:
«и аще будут греси ваши яко багряное, яко снег убелю: аще же будут яко червленое, яко волну убелю» (Ис. 1:18);
но покаяние без смирения и сердечного сокрушения не есть покаяние. Кто же почитает свои грехи за маловажные, таковой ни смиряется, ни сокрушается. Но пусть будут малые, то есть, таковые грехи, о каковых Божественный Иоанн написал: и есть «грех не к смерти» (1 Ин. 5:16). Но что в сем? Ужели мы можем пред Богом извиниться и во грехах не к смерти? Какой грех маловажнее празднословия? Однако Господь и о сем сказал:
«глаголю же вам, яко всяко слово праздное, еже аще рекут человецы, воздадят о нем слово в день судный» (Мф. 12:36).
Какую убо будешь иметь причину извиниться в день суда, будучи вопрошенным,
для чего ты напрасно гневался на своего ближнего?
почто поносил твоего брата?
почто приносил дары к Богу, не примирившись с обиженными тобою?
почто окалял душу твою скверными вожделениями?
почто незаконным образом оставил жену твою?
почто ежедневно клялся?
почто нарушил едину меньших заповедей?

Пред таковым страшным Судиею извинение не имеет места, ходатайство бесполезно, приношения невидимы суть, ни слышимы, милосердие отъимется, едино токмо правосудие будет иметь место и действие. А покаяние? Так! Истинное покаяние и сокрушенное исповедание заглаждает все грехи. Но когда раскаиваешься, не думай о том, что согрешил мало и неважно; но бей в перси твои, якоже мытарь, и сокруши сердце твое, якоже блудница, и плачи горько, якоже потом предается муке: «и неключимаго раба вверзите во тму кромешнюю, ту будет плачь и скрежет зубом». Неключимый раб и непотребный как пред Богом, так и пред людьми есть тот, который скрывает талант; почему и повелевает Ангелам далеко отгнать его от лица Своего. И отдаление от Бога составляет тьму кромешную, по причине далекого отстояния от Божественного света, еже есть Бог: тамо же плач неутешный по причине беспрестанной скорби, тамо скрежет зубом неописанный, по причине жесточайших болезней.

Смысл речи не заключается в следующем: тебе нужно было отдать серебро мое торгующим, и если бы ты, по небрежности, неуменью или по каким-нибудь причинам растратил данный тебе талант, то тебе нечего было бы бояться, — я не подверг тебя за это наказанию. Напротив, нужно думать, что если бы раб растратил вверенное ему имущество и не возвратил господину ничего или только часть, то тогда подвергся бы еще большему осуждению и наказанию. Об этом только не говорится. Изображаемый характер человека превосходно выдержан в притче с начала до конца. Он человек жестокий, своенравный и жадный, не рассуждает ни о чем больше, как только о прибыли. Он не требует от «лукавого» и «ленивого» раба, чтобы он непременно нажил ему, как другие, сто процентов на сто. Но хоть какая-нибудь прибыль должна же быть! Если бы она была слишком мала, то господин не пригласил бы раба войти в свою радость; но и не подверг бы его суровому наказанию.

Небезупречность всего этого дела и требований, которая, впрочем, так легко, быстро и естественно, как бы незаметно, переходит в самую возвышеннейшую христианскую нравственность, видна из того, что у евреев существовали законы, которыми дозволялось давать деньги взаймы евреям, но строго запрещалось отдавать им деньги в рост (Лев. 25:35-37); (Втор. 15:1-10); (Втор. 23:19, 20). К числу лиц, которые могут пребывать в жилище Господнем и обитать на святой горе Господней, псалмопевец относит того, «кто серебра своего не отдает в рост» (Пс. 14:5). Но если ростовщичество было запрещено между евреями, то оно дозволялось вполне по отношению к язычникам:
«иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост» (Втор. 23:20);
«с иноземца взыскивай, а что будет твое у брата твоего, прости» (Втор. 15:1).
В Талмуде (Рош—Гашана, I:8; Переф. т. IV, с. 427; Сангедр. III:3; Переф. т. IV, с. 258) встречаются постановления общего характера — о том, что дающие деньги в рост не могут быть свидетелями и судьями.
«Дающий ссуды в рост не может совершить раскаяния, пока он не разорвет находящихся у него заемных писем и не совершит полного раскаяния (Бавли прибавляет: что даже язычникам не будет давать в рост; Переф. IV, с. 259; см. еще Бава Меция, гл. IV-IV; Переф. т. IV, с 103-127, где ведутся запутанные рассуждения о купле, продаже, обманах, росте и т. п.). В Бава—Меции V:6 (Переф. IV, с. 119) говорится: «не принимают от еврея» «железного скота» (цон барзел), ибо это рост; но принимают «железный скот» от язычников, равно как у них занимают и им дают в рост; то же относится и к прозелиту оседлому. Еврей может давать в долг (со взиманием роста) деньги, принадлежащие язычнику с ведома язычника, но не с ведома еврея». Несмотря на все такие постановления, в то время, однако, «ростовщичество процветало неограниченно» и «не подлежит сомнению, что и еврейские ростовщики в Палестине и повсюду занимались такого рода предприятиями».

На это и указывает господин своему рабу, употребляя точное греческое выражение, означающее рождение, рост (oun tokw, русск. «с прибылью»).

Но слушай далее, возлюбленный: из негодования господина на этого раба ты увидишь, как и учащиеся могут сделаться виновными, как и от них востребуется не только то, что им дано, но еще и с лихвою. В самом деле, что говорит Господь тому лукавому рабу?
«Лукавый раб и ленивый! ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал; посему надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью».
Серебром он называет драгоценное слово (Божие),
а торжниками — вас, принимающих (от нас) это слово.

Твое дело, говорит он, было только передать им серебро;
а мое — взыскать от них не только то, что им дано, но и то, что они сверх того приобрели бы.

Видите, возлюбленные, как много страшного в этих словах! Что же скажут на это те, которые не заботятся даже о сохранении вверенного им (сокровища), когда сверх того потребуется еще от них и приращение его?

Но посмотри, как человеколюбив Господь! С денег вещественных Он воспретил брать рост. Почему и для чего? Потому, что от этого и тот и другой [т. е., заимодавец и должник] терпят много вреда. Одного сокрушает бедность, а другой с умножением богатства наживает себе и множество грехов. Поэтому–то от начала Бог дал жестокосердым иудеям такую заповедь:
“Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что [можно] отдавать в рост” (Втор. 23:19).

Итак, какого ж извинения могут быть достойны те, которые жестокостью превосходят и самих иудеев, и после благодатного искупления и столь великого человеколюбия Господня, оказываются ниже и хуже людей подзаконных? Между тем в духовных дарах Господь обещает потребовать от нас лихвы. Почему так? Потому, что эта духовная лихва совершенно противоположна вещественному богатству. Там, должник, с которого взыскивается рост, внезапно впадает в крайнюю бедность; а здесь, подвергающийся взысканию лихвы, если он человек благоразумный, то чем большую принесет лихву, тем большее получит свыше воздаяние.

Итак, возлюбленные, когда мы передаем в ваши руки вверенное нам (сокровище), тогда каждый из вас должен усугубить труд и бдительность, как для того, чтобы сберечь данное ему, чтобы оно сохранилось в целости, так и для того, чтобы употребить это в дело, то есть и другим передать, и многих привести на путь добродетели. Таким образом, ваше приобретение вдвойне увеличится — и вашим собственным спасением, и пользою других.

Люди, занимающиеся операциями с деньгами, иначе еще называются менялами. Это те, кто разменивает один вид денег на другой и, таким образом, в результате обмена получает прибыль. Но все сие имеет свой переносный смысл. Под торгующими следует понимать доброделающих,
под серебром – дары Божии,
а под прибылью – спасение души человеческой.

Видите: в этом мире все, происходящее с людьми внешне, есть лишь образ того, что происходит – или должно происходить – в области духовной. Даже менялы употреблены как образ духовной действительности, имеющей место внутри, в самих людях! Господь хочет этим сказать ленивому рабу:
«Ты получил от Бога один дар; ты не хотел сам его использовать для собственного спасения; почему ты хотя бы не отдал его какому-нибудь добродетельному человеку, какому-нибудь сердечному человеку, который захотел и сумел бы дар тот передать другим людям, нуждающимся в нем, чтобы им легче было спастись? И Я, придя, нашел бы на земле больше спасенных душ: больше верных, больше облагороженных, больше милосердных и кротких. Вместо того ты скрыл талант в земле своего тела, которое истлело в могиле (ибо Господь будет говорить сие на Страшном Суде) и которое теперь ничем не может тебе помочь!»

То, в чем он видел оправдание для себя, обращается в вину для него. Но он называется еще рабом злым, лукавым, потому что он произнес хулу против Господа. Он ленивый, потому что не захотел удвоить таланта, так что за первое обвиняется в гордости, а за второе – в нерадивости.
«Если, – говорит Он, – ты признаешь, что Я суров и жесток и гоняюсь за чужим, и пожинаю там, где не сеял, то почему мысль об этом не внушила тебе страха, чтобы ты мог знать, что Я буду искать своего гораздо заботливее, и отдать деньги мои, или серебро, торговцам; ведь на греческом и то, и другое значение заключается в слове άργύριον.

“Слова Господни, – говорит псалмопевец, – слова чистые, серебро, очищенное от земли в горниле, семь раз переплавленное” (Пс. 11:7)

Итак, деньги и серебро это есть проповедование Евангелия и слово Божие, которое должно быть вручено торгующим и меновщикам, что значит: или остальным учителям (это делали и апостолы, поставляя по отдельным странам пресвитеров и епископов), или всем тем верующим, которые могут удвоить сокровище и возвратить с прибылью, т. е. через исполнение делом того, что они изучили словесно.

А отнимается талант и дается тому, кто создал десять талантов, с той целью, чтобы мы понимали, что хотя и в том, и другом труде, – т. е. и в труде того, кто пять обратил в десять, и того, кто два – в четыре, одинакова радость Господа, однако тому, который более потрудился над сокровищем от Господа, должна быть дана большая награда. Потому апостол и говорит:

“Достойно начальствующим пресвитерам должно оказывать сугубую честь, особенно тем, которые трудятся в слове и учении” (1 Тим. 5:17)

Из того, что дерзнул сказать злой раб: «Жнешь там, где не сеял, и собираешь там, где не разбросал», мы понимаем, что Господь принимает добрую жизнь и язычников и философов, и иначе относится к тем, которые проводят жизнь праведно, а иначе к тем, которые живут неправедно и по сравнению с тем, который служит естественному закону, осуждает тех, которые не радеют о законе писанном.

Самое мягкое слово, которое о всех о них можно сказать, – ВОРЫ. Ибо дар Божий они считают своим: они присвоили чужое и скрыли дарованное. Однако они являются не только ворами, но и убийцами. Ибо они не помогли спасти тех, которых можно было спасти. Их грех не меньше, чем грех человека, который, стоя на берегу реки с веревкой в руках и видя, как кто-то тонет, не бросил ему веревки, чтобы спасти.

Воистину, и таким людям Господь скажет то, что в сей притче сказал лукавому рабу.

Итак, возьмите у него талант и дайте имеющему десять талантов, ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет; а негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов. И в этой жизни обычно бывает, что отнимается у имеющего мало и дается имеющему много. И сие есть только образ происходящего в духовной области.
Не отбирает ли отец деньги у сына распутного и не дает ли сыну разумному, который может их с пользою употребить?
Не отбирает ли военачальник боеприпасы у безответственного солдата и не отдает ли их солдату хорошему и надежному?

У неверных рабов Бог отнимает Свои дары еще в этой жизни:
жестокосердные богачи обычно терпят банкротство и умирают в нищете;
себялюбивые мудрецы заканчивают крайним скудоумием или безумием;
возгордившиеся подвижники предаются греху и завершают жизнь великими грешниками;
деспотичные властители переживают поругание, позор и бессилие;
священники, не наставлявшие других ни словом, ни примером, впадают во все более и более тяжкие грехи, пока в страшных муках не расстаются с сею жизнью;
руки, не желавшие выполнять работу, которую они умели выполнять, начинают дрожать или утрачивают подвижность;
язык, не желавший говорить правду, которую он мог говорить, распухает или становится немым;
и вообще все, скрывающие Божии дары, умирают бездарными нищими.

Тот, кто не умел давать, пока имел, вынужден будет научиться побираться, когда отнимется у него имение. Если и не отнимется у какого-нибудь жестокого и скупого себялюбца данный ему дар именно до его смерти, его отнимут ближайшие потомки или родственники, получившие этот дар в наследство.

У неверных рабов Бог отнимает Свои дары еще в этой жизни:
жестокосердные богачи обычно терпят банкротство и умирают в нищете;
себялюбивые мудрецы заканчивают крайним скудоумием или безумием;
возгордившиеся подвижники предаются греху и завершают жизнь великими грешниками;
деспотичные властители переживают поругание, позор и бессилие;
священники, не наставлявшие других ни словом, ни примером, впадают во все более и более тяжкие грехи, пока в страшных муках не расстаются с сею жизнью;
руки, не желавшие выполнять работу, которую они умели выполнять, начинают дрожать или утрачивают подвижность;
язык, не желавший говорить правду, которую он мог говорить, распухает или становится немым;
и вообще все, скрывающие Божии дары, умирают бездарными нищими.

Тот, кто не умел давать, пока имел, вынужден будет научиться побираться, когда отнимется у него имение. Если и не отнимется у какого-нибудь жестокого и скупого себялюбца данный ему дар именно до его смерти, его отнимут ближайшие потомки или родственники, получившие этот дар в наследство.

Выслушай на сие притчу.
В некоторой стороне был владетель дома, у которого были два раба и три пары волов; и он дал одному рабу две пары волов, а другому одну, и сказал им:
«Пойдите работайте, пока не приду к вам».
Получивший две пары пошел, работал на волах, и сам весьма разбогател, и волов откормил на удивление.
А получивший одну пару пошел, привязал волов к яслям, и вовсе ни на что не употреблял их, сам же лег и уснул. Потом приходит господин рабов тех посмотреть на работы их.
И, увидев работу и прибыток получившего две пары, благословил его.
После того приходит и к другому рабу и находит его спящим, а волов привязанными к яслям и истомленными от голода и жажды.
И когда господин раба сего увидел, что он ничего не делал, а волы истомлены, тогда сказал сам в себе:
«Если оставлю волов своих у этого ленивого раба, погубит он их; поэтому отниму у него волов своих и отдам хорошо работавшему и радевшему о деле своем»:
имущему бо везде дано будет, и преизбудет: от неимущего же, и еже мнится имея, взято будет от него.

И Господь также говорит:
«Я по благости призвал его и дал ему возможность, чтобы, делая доброе, приобрел он жизнь вечную: он же уничижил Меня; за то и сам будет лишен чести».
“И человек в чести сый не разуме, приложися скотом несмысленным, и уподобися им” (Пс. 48:13)
“И не восхоте благословения, и удалится от него” (Пс. 108:17)
За что же именно? За то, что
“не восхоте разумети, еже ублажити. Беззаконие помысли на ложи своем: предста всякому пути неблагу, о злобе же не негодова (Пс. 35:4–5).
“Еда неправда у Бога? да не будет.”

Последних слов «сказав сие… да слышит!», помещенных в русском и славянских текстах, нет ни в каких древних кодексах и переводах, и они должны считаться не подлинными. — Справедливо указывают на разницу между речью к благим и верным рабам и — к лукавому и ленивому.
Там сам господин приглашает верных рабов войти в его радость; здесь, как в (Мф. 22:13), выбросить негодного раба повелевает своим слугам. О тьме внешней и проч. см. прим. к (Мф. 8:12). — Рассмотренная притча, еще больше, чем притча о десяти девах, имела, имеет и будет иметь огромное практическое и жизненное значение. Она служит сильнейшим возбудителем христианской деятельности. Влияние ее было всегда велико.

Практический смысл ее таков: не останавливайся ни пред чем, но пользуйся данным тебе от Бога талантом и употребляй его на служение Его Царству. Она служит противодействием и противоядием всякому застою, косности, лености, праздности, ретроградству и самодовольству. Неуклонное движение вперед на пути к самоусовершенствованию, непрерывная деятельность и развитие — это составляет главный постулат притчи. Мотив, выставленный для всего этого, еще более удивителен, чем в притче о десяти девах. Если бы какой-нибудь обыкновенный человек, скажем даже, отец семьи, стал побуждать людей к неусыпной, неугомонной деятельности, то указал бы, вероятно, на ее практическую пользу, выгоду, счастье, на необходимость движения, вред праздности, недеятельности. Спаситель указывает совершенно другой и своеобразный мотив. Когда Он придет снова, возвратится к Своим, то сурово, жестоко и без послаблений взыщет с каждого за правильное пользование данным ему талантом, и если не окажется прибыли, то строго накажет. Такой мотив поистине сделался движущей силою в среде христианских народов, и люди верующие и неверующие, все в сущности, сознательно и бессознательно, руководятся им в своей деятельности. Такого мотива не мог предложить никто, даже самый возвышеннейший религиозный учитель, кроме одного только — истинного Мессии.

Одетый в нечистое платье обвинил самого себя, — и однакож не получил никакой пользы.
Имевший один талант возвратил вверенное ему серебро, — и однако был осужден.
Умоляли также и девы, приступали и стучались, — и все тщетно и напрасно.
Итак, зная это, употребим и деньги, и старание и покровительство, и все на пользу ближнего.

Сия притча нас ясно учит, что осужден будет не только творивший зло, но и не творивший добра. И апостол Иаков учит нас:
«кто разумеет делать добро и не делает, тому грех» (Иак.4:17).

Все Христово учение, как и Его пример, направляют нас на творение добра. Уклонение от зла есть исходная точка, но весь жизненный путь христианина должен быть, словно цветами, усыпан добрыми делами. Творение добрых дел оказывает неизмеримую помощь в уклонении от дел злых. Ибо вряд ли кто-нибудь может уклониться от зла, не творя при сем блага, и сохраниться без греха, не упражняясь в добродетели.

И еще эта притча подтверждает нам, что Бог одинаково милостив ко всем людям; ибо всякого сотворенного человека наделяет Он неким даром, действительно, кого-то – большим, кого-то – меньшим, что нисколько не меняет дела, так как Он больше спрашивает с того, кому больше дал, и меньше с того, кому дал меньше. Но всякому Он дает достаточно для того, чтобы человек мог спастись сам и помочь спасению других. Потому было бы ошибкою думать, что в сей притче Господь говорит только о богачах разного вида, в этом мире существующих. Нет, Он говорит обо всех без исключения людях. Все без исключения приходят в мир сей с неким даром.
Вдова, положившая в храме Иерусалимском две свои последние лепты, была весьма бедна деньгами, но не была бедна дарами пожертвования и страха Божия. Напротив, благоразумно распорядившись этими дарами, хотя и чрез две жалкие лепты, она удостоилась похвалы Самого Господа нашего Иисуса Христа.
«Истинно говорю вам, что эта бедная вдова положила больше всех» (Мк.12:42-44).

Но давайте возьмем наихудший и самый загадочный случай. Представьте себе человека слепого и глухонемого, который в таком положении прожил на земле весь свой век, от рождения до смерти. Кто-нибудь из вас спросит:
«Какой же дар от Бога получил такой человек? И как он может спастись?»
Есть у него дар, и великий.
Он не видит людей – но люди видят его.
Он не подает милостыни – но пробуждает милосердие в других людях.
Он не может с помощью слов напомнить о Боге – но сам является для людей живым напоминанием.
Он не проповедует словами – но служит доказательством проповеди о Боге.

Воистину, он многих может привести ко спасению, а чрез то и себя спасти. Но знайте, что слепые, глухие и немые обычно не оказываются среди закопавших свой талант. Они не скрываются от людей, и этого достаточно. Ибо все, что они могут показать, они показывают. Сами себя! И сие есть серебро, которое они пускают в оборот и с прибылью возвращают Господину. Они суть рабы Божии, напоминание Божие, призыв Божий. Они исполняют сердца человеческие страха и милосердия. Они представляют собою страшную и ясную проповедь Божию, явленную во плоти. Именно те, кто имеет и очи, и уши, и язык, чаще всего закапывают свой талант в землю. Им дано много, и когда с них много спросится, они не смогут дать ничего.

Таким образом, неравенство лежит в самой основе тварного мира. Но это неравенство должно вызывать радость, а не бунт. Ибо его утвердила любовь, а не ненависть, разум, а не безумие. Жизнь человеческая уродлива не из-за присутствия в ней неравенства, но из-за отсутствия в людях любви и духовного разума. Внесите больше Божественной любви и духовного понимания жизни, и вы увидите, что даже в два раза большее неравенство нисколько не помешает блаженству людей.

Сия притча о талантах вносит свет, разум и понимание в души наши. Но она и побуждает нас к действию, и торопит, чтобы мы не опоздали совершить дело, для которого мы посланы Господином на торжище этого мира. Время течет быстрее самой быстрой реки. И скоро времени наступит конец. Повторяю: скоро времени наступит конец. И никто не сможет возвратиться из вечности, чтобы взять забытое и сделать несделанное. А потому поспешим использовать данный нам Божий дар, талант, занятый у Господа господствующих. Господу нашему Иисусу Христу о сем Божественном поучении, как и о всем, подобает честь и слава, со Отцем и Святым Духом – Троице Единосущной и Нераздельной, ныне и присно, во все времена и во веки веков.

Аминь.

Не ограничил наказания только отнятием, но отослал даже для нового наказания, называя его неключимым, то есть негодным, как бесполезного и нерадивого. Смотри, какое страшное дело. Наказывается не потому, что сделал зло, но потому, что не сделал добра:
“уклонися, сказано, от зла и сотвори благо” (Пс. 33:15)

Помещенная в девятнадцатой главе (Лк. 19:13) Евангелия от Луки притча о десяти минах – совершенно другая, хотя и сходна во многом.
Там дары были равные, но прибыли и награды не равные.
Эта притча рассуждает о различных дарах учительства, сообщенных не в равной степени, а та – о различных дарах, но сообщенных в одинаковой степени.